Прямая линия: ответы Президента на вопросы, касающиеся медиасферы
В эфире телеканалов «Первый», «Россия 1», «Россия 24», «ОТР», радиостанций «Маяк», «Вести FM» и «Радио России» 7 июня состоялась ежегодная специальная программа «Прямая линия с Владимиром Путиным». Во время программы и последовавшего за ним брифинга для журналистов по итогам «Прямой линии» президент России Владимир Путин ответил на несколько вопросов, касающихся медиасферы.
О слухах про закрытие YouTube, Instagram
Понимаю Вашу озабоченность и понимаю озабоченность тех людей, с которыми вы работаете в интернете. Мы не собираемся ничего закрывать. Мы не собираемся ничего закрывать.Я прекрасно знаю ситуацию вокруг «Телеграм».
Что по этому поводу хотел бы сказать? Вы на своём месте и Вы сейчас сказали, что Вы волнуетесь. И я на своём месте тоже волнуюсь, знаете за что? За безопасность людей. Когда представители, допустим, правоохранительных и специальных служб мне говорят, что после взрывов в Петербургском метро, они не могли отследить переписку террористов, не могли вовремя принять решение, потому что она зашифрована, а террористы этим пользуются. Но как я должен на это реагировать? Ведь вопросы безопасности в первую очередь, не правда ли?
Но в то же время я сам работал в специальных службах и знаю, что легче всего запретить, труднее – найти цивилизованные способы решения. Поэтому я буду побуждать всех своих коллег идти именно по этому пути, именно по пути использования самими спецслужбами, правоохранительными органами современных средств борьбы с правонарушениями, в том числе и с террористическими проявлениями, не ограничивая пространство свободы, в том числе в интернете.
О профессии "блогер"
Вы сейчас сказали, что это должно стать когда-то профессией. Но мы же знаем, за счёт чего живут блогеры. В том числе за счёт рекламных денег. Правда? И это у Вас, судя по всему, хорошо получается. Так что признана эта профессия или не признана, но это источник ваших доходов, и доходов, видимо, вполне приличных, если Вы этим занимаетесь.
Поэтому если вопрос в том, чтобы зафиксировать это в законодательстве, зафиксировать это с точки зрения социального обеспечения на будущее, наверное, об этом тоже можно поговорить. На самом деле думаю, что Вы правы, потому что если это постоянная, по сути дела, работа, то и государство заинтересовано в том, чтобы формализовать это соответствующим образом.
Об обвинениях в домогательстве депутата Слуцкого
Я а) не слышал ничего об этой истории, б) у меня, конечно, есть на этот счёт своё мнение.
Мы видим, либо определённые люди, либо определённые организации, которые специализируются в сфере защиты прав женщин, сейчас развёртывают целые процессы в некоторых западных странах, в Голливуде, поднимают проблемы, как они утверждают, 10-, 20-, 30-летней давности.
Вы знаете, я сам считаю что нужно защищать интересы всех граждан вне зависимости от пола, вероисповедания, возраста. Но всё равно возникает вопрос: а почему это сейчас только делается? Почему не десять лет назад, когда-то или иное событие якобы состоялось? Это, во-первых.
Во-вторых, я не считаю, что мы должны превращать все эти вопросы, особенно конкретные случаи, в какую-то кампанию. И, в-третьих, в любой цивилизованной стране есть законно предусмотренный порядок рассмотрения конфликтов подобного рода. Это судебные инстанции, правоохранительные органы. Думаю, что именно там и должны разбираться эти вопросы.
Об инсценировке убийства журналиста Бабченко
Любая инсценировка всегда контрпродуктивна, чем бы она ни была вызвана. Тем более если это выносится на международную арену. И вы знаете, как отреагировали ваши коллеги в международных организациях, связанных с журналистской деятельностью: все осудили это действие украинских властей как провокацию.
Надеюсь, что ничего подобного в будущем повторяться не будет. Но все мы должны думать о том, чтобы обеспечить безопасность журналистов и журналистской деятельности, освободить журналистов от того, чтобы они чувствовали на себе какое бы то ни было давление, и обеспечить безусловное право журналистов на свою профессиональную деятельность, обеспечить доступ граждан к свободной информации и к обмену этой информацией.