"Боткинские боксы" на волнах пандемии
Клиническая инфекционная больница имени С.П. Боткина – самый крупный в Европе инфекционный стационар: 32 отделения, 2500 сотрудников, 1147 коек. Она первой встретилась с коварным коронавирусом и с начала пандемии несёт тяжёлую, практически неослабевающую нагрузку. О том, как было организовано противодействие новой инфекции, о каналах взаимосвязи больницы с обществом в апрельском (2021г.) номере альманаха «Русский Меценат» рассказал её главный врач, доктор медицинских наук профессор Денис ГУСЕВ.
Мы публикуем материалы, созданные в первый год пандемии коронавирусной инфекции. Собираем подборку текстов и фоторепортажей – опубликованных и нет – для того, чтобы сохранить в памяти новости о работе врачей, репортажи журналистов, интервью с пациентами.
– Денис Александрович, вот сейчас, на спаде второй волны появилась возможность оглянуться на год назад. Вы тогда понимали, какая угроза надвигается?
– Никто на тот момент не понимал масштабов проблемы. Когда 4 марта у нас появился первый больной, потом второй, ясно было, что они не последние, но думали, по аналогии с эпидемией гриппа: придёт весеннее тепло, и наступит спад. Но в конце апреля не то что спад не наступил – количество больных росло как снежный ком. После майских праздников – ещё больший скачок, принимали по 20-40 пациентов в сутки. Тогда окончательно поняли, что инфекционный процесс не носит сезонного характера, как при эпидемии гриппа, что факторы внешней среды не влияют на распространение новой инфекции. Мы смотрели на развитие событий в Италии, там уже было жарко, а ковид полыхал. Несколько снизилась заболеваемость в июле, но в сентябре пошла вторая волна и докатилась до нынешней весны.
– Как больница встретила пандемию? Чего недоставало: кадров, коек, средств индивидуальной защиты медперсонала, протоколов лечения?
– Что касается коек, отделений, персонала – всё было готово. Потому что у нас именно инфекционный стационар с полной инфраструктурой многопрофильной больницы (полноценный роддом, специализированные отделения: гемодиализное, хирургическое, включая эндоскопию, диагностическое с КТ и МРТ, лаборатории…). Организация приёма, размещение больных в изолированных боксах, лечебно-диагностический процесс направлены на оказание помощи пациентам с любыми инфекциями, включая и высококонтагиозные.
Да, поначалу, когда потребность в костюмах биологической защиты возросла в десятки раз, были сложности. Нужно отдать должное нашим специалистам по закупкам медицинского оборудования, которые по крупицам собирали всё необходимое. И не было дня, чтобы наши врачи, медсестры, санитарки заходили в красную зону без надлежащей защиты.
– Красная зона у вас на тот момент уже была?
– Наша красная зона – это боксы, где размещаются пациенты. Всё общение с ними производится через санитарные пропускники, отделяющие их от зеленой зоны. Таков железный принцип организации помощи инфекционным больным. Стационарам, перепрофилированным под ковид, было сложнее – им приходилось заводить в красную зону отделение со всеми палатами, либо этаж, либо целиком больницу.
Очередей из машин «скорой помощи» у нас не было по той же причине. Когда «скорая» подвозит больного, его прямо в машине осматривает врач из приёмного покоя и направляет на отделение или в реанимацию. После чего больной по открытой галерее перемещается до лифта, а оттуда в сопровождении наших сотрудников – в свой бокс. Скопления машин возникали в тех перепрофилированных больницах, где один вход, через приемный покой и там же поочерёдно происходит оформление документации.
– Первых пациентов начали лечить «по методичкам Минздрава»?
– Не было тогда ни рекомендаций Минздрава, ни протоколов лечения. Все вопросы решались с колёс, исходя из собственного опыта и представлений о механизмах воздействия вируса на организм человека. Более того, и сегодня окончательных протоколов в мире не существует. Все назначаемые препараты – с предполагаемым, возможным эффектом, они взяты из практики лечения других заболеваний вирусной этиологии, в частности, терапии гриппа, лихорадки Эбола и буквально переброшены на борьбу с новой коронавирусной инфекцией.
Резон тут такой. При большинстве инфекций этиотропная (направленная на устранение причины заболевания) терапия имеет значение только в начале заболевания. Если первые пять-семь дней она не назначалась, то дальше смысла не имеет. Вирус уже сделал свое чёрное дело и зачастую сам по себе роли уже не играет. Соответственно мы своими лечебными мероприятиями должны бороться не столько с ним, сколько с теми патологическими процессами, которые он запустил. При коронавирусной инфекции – это системная воспалительная реакция, синдром гиперкоагуляции крови, которые и определяют тяжесть течения и исход заболевания.
– По ходу осознания масштабов коронавирусного нашествия пришлось перестраивать работу больницы?
– Главным было определиться: если мы северную площадку полностью закрываем под коронавирус (здесь были развёрнуты 589 коек, вместе с реанимацией, сюда же поступали беременные с ковидом), то где лечить остальные инфекции, ведь их никто не отменял. К счастью, с этой задачей справилась наша вторая площадка, в центре города, на Миргородской улице. К тому же летом, благодаря противоэпидемическим мерам, гораздо меньше поступало больных с кишечными инфекциями, с хроническими гепатитами, разве что клещевые инфекции оставались на обычном уровне. Что самое удивительное: число острых респираторных инфекций убавилось, осенью мы не увидели гриппа! И сейчас, по весне, его тоже нет. Вирус гриппа обычно приходит с Востока, но там он не появился. Наверное, сказалась природная конкуренция, коронавирус просто выдавил соперника, эволюционно оказался сильнее, они же конкурируют за наш организм как среду обитания.
– Это первая пандемия на памяти нынешних поколений. Огромные ожидания от медицины и одновременно страх перед ней (для кого-то вы по-прежнему «боткинские бараки»). Общество, с одной стороны, перепугалось, с другой – мобилизовалось, понимая, что если не поможем врачам, то нам самим крышка. Вы чувствовали эту помощь?
– Ещё бы, она была необходимой и немного неожиданной, ведь по большому счёту никто никого не просил. Инициатива исходила от самих организаций и граждан. Всех жертвователей назвать невозможно, а кого-то выделять не хочется, чтобы других не обидеть. Звонили из ресторанов: хотим привезти горячие обеды вашим сотрудникам. И доставляли в контейнерах прямо к входу в больницу. Компании привозили защитные костюмы, респираторы и маски, иногда по несколько раз. Как только возникла необходимость, партнеры закупили нам дополнительные аппараты для гемодиализа.
– Вы регулировали этот процесс, чтобы дарили именно то, что нужно?
– Искренний порыв регулировать сложно, он исходил от сотен компаний и частных лиц. Звонили в наш колл-центр, заведующим отделениями, главному бухгалтеру, главному экономисту, начмеду... Это сейчас у нас более-менее спокойно. А тогда всё бурлило. Низкий поклон тем людям и организациям, которые помогали нам и помогают до сих пор. Приятно, что о нас помнят, нас ценят, поскольку – что греха таить, всё-таки в последнее время к медицине было много претензий, далеко не всегда обоснованных, значение врача для общества было неоправданно снижено. Но нет худа без добра – в период, когда медики работали без выходных и отгулов, люди пересмотрели отношение к ним. В стране развернулось движение с характерным девизом «Мы вместе». Надеюсь, что это новое отношение – надолго.
А насчёт «боткинских бараков», знаете, пациенты, которые в детстве были в старой больнице, в тех самых бараках, глазам не верят, попадая в нашу ультрасовременную клинику международного класса.
– Чем вам запомнился первый день работы главным врачом Боткинской больницы – легендарного медицинского учреждения?
– Я был назначен на эту должность 5 марта, на следующий день после выявления первого больного с коронавирусной инфекцией. О назначении заранее не знал, поэтому не рефлексировал. Это было срочное кадровое решение: больница оказалась без главного врача, чего ситуация никак не позволяла. Было приятно, что коллективу меня представил вице-губернатор Олег Николаевич Эргашев, поскольку мы были знакомы еще по службе в Военно-медицинской академии имени С.М. Кирова. Да и в коллективе больницы хватало знакомых, до этого я пять лет руководил Центром по профилактике и борьбе со СПИДом, естественно, все мы, инфекционная служба города, так или иначе пересекались. В тот же день я собрал администрацию, руководство подразделений и сказал примерно следующее: «Дорогие коллеги, мы должны отбросить симпатии-антипатии и как профессионалы работать рука об руку. На выяснение отношений времени нет». Мне кажется, люди восприняли этот призыв. А дальше – по-моему, весь год пролетел как один день, максимум, как неделя. Когда тяжело, но необычайно интересно, не замечаешь времени абсолютно. Не заметил даже, что первый мой выходной после назначения пришелся на День России 12 июня.
– Вы прошли путь от слушателя до профессора Военно-Медицинской Академии, служили на Военно-Морском флоте, возглавляли СПб центр по профилактике и борьбе со СПИДом… Насколько предшествующий опыт пригодился для решения новых задач?
– Любой профессиональный опыт полезен. В Академии ты учишься и учишь. В море как начальник медицинской службы корабля отвечаешь за здоровье и жизни экипажа в 350 человек, это штатно, а доходило до 500 человек на борту. В экстремальных ситуациях от тебя зависит, выполняет корабль боевую задачу или возвращается на базу. Центр СПИДа (кстати, создавался он когда-то на базе Больницы имени С.П. Боткина) это такое монотематическое учреждение, в фокусе которого ВИЧ-инфекция, и там мы больше занимались вопросами профилактики, даже по названию это видно. В больнице, конечно, совершенно другая работа. И по объёму, и по направлениям, и по спектру взаимодействия.
Вообще пандемия показала, насколько Больница имени С.П. Боткина тесно связана с городом, важна для него. И значит, она под очень серьезным присмотром находится. А уж в этом году на нас не просто смотрели – изучали под микроскопом.
– Одна за другой больницы городского и федерального подчинения перестраивались «под ковид». Оказывала Боткинская им кадровую, методическую, иную помощь?
– Мы практически всем этим стационарам помогали по линии эпидемиологии. Наши специалисты выезжали на место и подсказывали коллегам, как правильно организовать потоки больных, чтобы не было пересечения красных и зеленых зон, где поставить пропускники. Понятно, что у них таких специальных знаний не было. Как правило, звонили главные врачи, просили, чтобы наш эксперт проконсультировал, что и выполнялось. Никаких указаний сверху не требовалось. Медицинское сообщество показало высокую степень самоорганизации. Должен сказать, все перепрофилированные стационары с честью противостояли этой новой инфекции. В одиночку Больница Боткина с ней бы точно не справилась. Важно было найти и соблюдать баланс между необходимым количеством развернутых коек и организацией помощи больным на дому. Нагрузка на амбулаторное звено легла огромная, в разы больше, чем на переполненные стационары. Считаю, и поликлиники, и стационары выдержали испытание пандемией.
(Окончание следует)
Беседу вёл Аркадий СОСНОВ,
главный редактор альманаха социального партнерства
«Русский Меценат»
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга
Фото Тимура Тургунова