24.04.2011
Воспоминания Дмитрия Петрова
Несколько страниц из книги о Максиме
Мы дружили с Максимом Максимовым больше двадцати лет, с 1981 года, когда он поступил на первый курс Ленинградского театрального института. Потом встретились во время его службы в армии, и я каждый раз невольно вспоминал лермонтовские слова о том, что под серой солдатской шинелью может биться благородное сердце…
Дружили и потом, когда Максим писал об искусстве и литературе в газете «Смена», а затем перешел в Агентство журналистских расследований.
Признаюсь, я отговаривал его от этого нового увлечения, ставшего последним. Зачем было Максиму вообще заниматься расследованиями криминала? Пиши себе о театральных премьерах, о музыке, выставках и ходи в тонких ценителях искусства. Милое дело…
Естественно, мои уговоры не подействовали. Максим хотел писать о том, что казалось ему более актуальным, более нужным. Причиной тому все то же благородное сердце.
– Об искусстве и без меня напишут – отвечал он. – А расследовать криминальные дела гораздо полезнее. Я чувствую – у меня получится.
Что ж, Максим не ошибся и не переоценил себя, у него действительно получилось. Так хорошо получилось, что он стал реальной угрозой для представителей преступного мира.
В нем удивительным образом сочетались мужественность и глубокая ранимость, душевная искренность и абсолютная закрытость. Максим был готов часами говорить о политике, культуре, о наших друзьях, но только не о себе самом. Думаю, что по деликатному нежеланию привлекать к себе внимание.
Жарким летом 2004 года Максим Максимов бесследно исчез, и с тех пор мы живем без него. Знающие люди говорят, что его убили. Говорят, что даже известны конкретные преступники. Что ж, благослови, Господи, власти и начальствующих довести уголовное расследование до конца. Пусть они установят истину так же хорошо, как это делал Максим.
Воспоминания Виктора Топорова
На мертвой точке
Сегодня мы точно знаем, что Максим не просто исчез. Его убили. Убили цинично, заранее спланировав преступление. Убили из-за профессиональной деятельности.
Известный петербургский журналист, мой друг и соавтор (мы с ним выпустили поэтическую антологию «Поздние петербуржцы») сорокалетний Максим Максимов бесследно исчез 20 июня 2004 года в районе станции метро «Чернышевская». Как удалось выяснить сотрудникам Агентства журналистских расследований, в котором он несколько лет работал, в последний раз Максим разговаривал по своему сотовому телефону в 19:35. Меньше чем через час его телефон перестал работать.
Потом начали всплывать вещи Максима. Первым нашелся мобильный телефон – его сдали в скупку на рынке «Юнона». Месяц спустя был обнаружен автомобиль Максимова марки «форд-эскорт» – он был припаркован на задворках гостиницы «Санкт-Петербург». На черном «форде» бросался в глаза большой слой пыли – было похоже, что он простоял здесь долгое время. На две квартиры в центре города, принадлежащие Максиму, никто не покушался; довольно значительная сумма в банковском сейфе лежала нетронутой.
Имевший множество друзей – и ни одного врага – Максим был холост, имел свободное служебное расписание и вел довольно замкнутый образ жизни. Поэтому хватились его не сразу. Правда, и версии типа «загулял» или «ударился в бега» представлялись людям, хорошо знавшим его, совершенно немыслимыми. И хватались за эти версии только из нежелания поверить в самую, увы, очевидную. Дело об исчезновении, заведенное по исковому заявлению матери Максима, было переквалифицировано в «умышленное убийство» и взято под личный контроль губернатором города. В первые месяцы пресса писала о Максимове чуть ли не ежедневно; собственное расследование вел АЖУР, где Максим – театральный критик по образованию – проработал семь лет как журналист-расследователь и откуда ушел на должность специального корреспондента в журнал «Город». Естественно, строили свои гипотезы и друзья Максима.
… Дело Гонгадзе, политическая подоплека которого, мягко говоря, тоже не очевидна, взбудоражило целую страну и в конце концов оказалось – пусть и не до конца – раскрыто; дело Максимова, похоже, не интересует никого, кроме его несчастной матери и десятка друзей и коллег.
Воспоминания Галины Леонтьевой
Мы знаем всё
Сколько-то лет назад к нам, в редакцию обновляющейся демократической «Смены», Максима за руку привела Алена Кравцова – тогдашняя заведующая отделом культуры. Алька увольнялась, но в «Смене» тех лет было железное правило: уходишь – приведи вместо себя достойную замену, не смей подставлять любимую газету. И Алька привела в редакцию выпускника Театрального института (театроведческое отделение) – высокого смущающегося юношу. Привела ко мне, тогдашнему главному редактору, со словами: говорят, талантлив, давай проверим, ведь по первому материалу всегда все видно…
– Максим, – сказала я, – завтра в Ленинграде открывается вторая выставка Ильи Глазунова. Сделайте материал…
– Как? – покраснев, спросил Максимов.
– Видите ли… – осторожничала я с новым автором. – С одной стороны, сам Глазунов. С другой – абсолютный… полный…
–…Китч, – подсказал Максимов.
– Да, – обрадовалась я. – С одной стороны, хорошая техника, с другой…
–… Бисер и жемчуга, – подхватил Максимов.
– Именно! – совсем уж обрадовалась я. – С одной стороны, прекрасные иллюстрации к романам Достоевского. С другой…
–… Портреты Брежнева и Индиры Ганди, – подсказал Максимов.
– Максим, пишите заявление о приеме на работу, – с облегчением сказала я. – Мы вас берем без испытательного срока.
О его первом материале потом говорил весь художественный мир города.
…А потом из «Смены» он вдруг неожиданно ушел в АЖУР, где работало уже много сменовцев тех лет. И где он стал заниматься журналистскими расследованиями. И в основном – криминальными. Ему была интересна психология людей, ходящих по грани закона и иногда преступающих его, он пытался докапываться до сути.
АЖУР долго параллельно с правоохранительными органами вел собственное расследование исчезновения Максимова. Мы установили премию человеку за любую информацию о Максиме. Так нашли его машину (но это, к сожалению, не помогло в расследовании). Мы провели «поквартирный» обход офисов в районе, где нашли эту машину. Мы изучили поминутный маршрут движения Макса по городу в тот последний его день. Мы выяснили, с кем общался Максим в тот день, что писал на компьютере и кому…
И теперь – самое страшное.
Сегодня мы точно знаем, что Максим не просто исчез. Его убили. Убили цинично, заранее спланировав преступление. Убили из-за профессиональной деятельности. Из-за журналистского расследования, которое он вел в те дни несколько лет назад. Сегодня мы знаем картину этого преступления в деталях: кто, когда, как, за что… Мы надеемся, что преступникам все-таки будут предъявлены обвинения. И тогда можно будет рассказать все. И показать морды этих ублюдков. В память о Максиме. Замечательном друге.