Две короткие публикации – о тассовце Джоне Полищуке, оставившем необыкновенно яркий след в петербургской журналистике. О нем пишут коллеги – живые и уже ушедшие: дочь Джона Прокопьевича, Ольга, прислала нам письмо тассовца Семена Фонарева, написанное в 2002 году и посвященное памяти Джона.
Карлсон с Садовой улицы
Воспоминания Виктора Ганшина и Олега Сердобольского
Журналистами нередко становятся по стечению обстоятельств, по необходимости, по протекции и, к сожалению, не так уж часто – по призванию. Профессия иногда выбирает своего любимчика вопреки всем анкетным данным.
Дыхание прошедших десятилетий сохраняется по-разному. Живет оно и в людских именах. Нашего коллегу Полищука звали Джоном. Папа, сельский учитель, пророча сыну журналистскую карьеру, назвал его в честь известного американского публициста Джона Рида. Вот оно, эхо тридцатых годов!
Начинал он свои университеты с изучения китайского языка. И занятия на первом курсе навсегда вошли в его почерк, сделав его похожим на иероглифы. Трансформировать в печатный текст то, что писал Джон, было самым трудным испытанием для наших машинисток. Поэтому он чаще диктовал, импровизировал, расхаживая по машбюро.
«Я на минуточку…» Это была сакраментальная фраза Джона. Никто не мог сказать, сколько продлится эта «минуточка». Иногда она растягивалась на часы, а порой и перетекала в следующие сутки. Это был поистине вольный сын эфира. Случается, что тассовцы работают бригадным методом, готовя большие отчеты. Но даже находясь в этой упряжке, он мог отлучиться «на минуточку»… Его громили на планерках, обличали на летучках и производственных совещаниях, корили за низкую производительность. Но он оставался поистине непотопляемым броненосцем. Два-три отмеченных Москвой материала, удачно написанный репортаж – и Джон снова на коне. Реабилитирован, прощен, восстановлен в правах.
Во всем его облике сохранялась какая-то обезоруживающая детскость. Это был настоящий тассовский Карлсон, который прилетал или улетал, подчиняясь порывам своего эмоционального моторчика. Если бы детей спросить, на кого похож этот дяденька, они бы наверняка опознали в нем замечательного героя книги Астрид Линдгрен.
И он любил детвору. Вырастил дочку и сына, стал дедушкой. Старшая, Ольга, – талантливый живописец и график. А сын придумывает потрясающие игрушки. Когда он родился, отец долго не мог дать ему имя и наконец вышел из положения:
– Решено – он будет Джоном Джоновичем. Это, может быть, единственный Д.Д. на весь Петербург!
Журналистами нередко становятся по стечению обстоятельств, по необходимости, по протекции и, к сожалению, не так уж часто – по призванию. А Джон был журналистом еще в колыбели, потому что назван был в честь знаменитого Рида. Куда уж тут было деваться!
«Самый талантливый оптимист»
Израиль-Ашдод
Здравствуй, дорогая Ольга!
Пишет тебе Семен Фонарев. Выражаю тебе самое сердечное сочувствие. Извини, что не сделал это раньше. Прошло уже немало времени со дня утраты, но боль от потери твоего отца, а моего незабвенного товарища не утихает. Почти четверть века мы были рядом, три четверти этого времени прошли в конторской суматохе на Садовой, 38. Но и когда я уехал из России, мы встречались каждое лето и отводили душу на той волне, которая принималась нами с полуслова.
ТАССовская фирма была далеко не самым легким поприщем журналистики. Молотили много, нередко под прессом – новости надо было выдавать без промедления, да еще под обкомовским оком. И все-таки мы дорожили этой подневольной конторой, работать в ней, несмотря ни на что, считалось престижным, да и интересным делом. Но главное, что скрашивало наши трудовые будни – это собрание в лентассовских стенах незаурядных личностей. Это твой отец Джон Прокопьевич, Павел Михайлович Булушев, Коля Константинов, Олег Сердобольский, Виктор Ганшин, Юра Белинский, Николай Афанасьевич Науменков, знаменитые старики с военных лет...
Джону, который заведовал главным политическим отделом ЛенТАССа, никогда не хотелось растрачивать себя на партийные байки. Но надо было, и он делал это легко, посмеиваясь над героями репортажей, делал мастерски, отточенным стилем. Наша глазная редакторша Ирина Борисовна была бдительнее Политбюро, ловила «блох», Джон немного сокрушался, но уже через пять минут приносил то, что хотела Ирина. Джон был самый талантливый оптимист из тех, кого мне довелось встречать. Бывало, что-то не заладится, придерется Ирина, но вот заходит Джон – и хмурь как рукой снимает. Джон блистал остроумием. Его фразы, как афоризмы мудреца, гуляли по конторе. Джон был талантливейшим человеком. Почему он не воспользовался своим умом, опытом, происхождением для высокой карьеры, оставалось загадкой. А может быть, нам надо было родиться лет на тридцать позднее, и, когда рухнула Берлинская стена, мы были бы готовы начать достойную жизнь, сделать выбор.
Ты можешь гордиться своим отцом. В конце концов его гениальные гены породили твой талант и продолжились в его внуке. Но, как говорится, еще не вечер...
Минувшим летом я встречал Таню на Невском. Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить – она выглядит молодой и красивой дамой. Вроде такой она была и лет двадцать назад.
Мы живем по-прежнему, по-пенсионерски. Это началось лет пять назад, когда я оставил немудреную работу по охране израильских новостроек. Тогда надо было что-то зарабатывать, чтобы выплачивать ссуду за квартиру нашей дочери, которая вела бизнес в Питере. Теперь она с нами. С нами и ее сын Стив. Сейчас ему десятый год, а когда приехал в 99-м году, страшно переживал, что не знает израильского языка. Теперь читает, пишет и говорит на иврите, как абориген. Успевает и в других науках, да еще факультативно осваивает английский, математику и компьютер.
Город наш Ашдод симпатичный, построен по англо-саксонским, бельгийским и шведским проектам. Из двухсоттысячного населения каждый четвертый – россиянин. Много репатриантов в нашем районе «ЮД», так что есть с кем пообщаться, хотя все мы такие разные, что общего языка надолго не хватает. Есть русские библиотеки, выходит масса русскоязычных газет, однако до высокой российской журналистики практически не дотягивают. Поэтому читаем «дайджесты» с вкладками «Известий», «Общей газеты», «Литературки», «Аргументов и Фактов»... Прекрасный зимний сезон завершается, с июня по сентябрь начнет жарить солнышко, море наше и ваше Средиземное нагревается прилично, и ранним утром мы отправляемся в его ласковые и теплые волны. Завтра должен прилететь наш сын Миша из Питера. Вероятно, съездим в Иерусалим, посетим древние храмы, поставим свечу в память о прекрасном человеке Джоне Прокопьевиче, твоем папе.
Твой сын, конечно, уже взрослый человек, привет ему. И Тане.