В течение очень долгого периода (вторая половина 50-х, все 60-80 годы) одним из наиболее известных журналистов в Ленинграде был Юрий Стволинский, специальный корреспондент «Ленинградской правды».
Из очерка журналиста Василия Захарько:
Я знал его с начала шестидесятых. Первое время знал как постоянный читатель этой газеты, с 1968 года по 1972 – как ее сотрудник. Последующие десятилетия, до кончины Юрия Моисеевича в 1998 году – как коллегу и товарища, с которым мы, живя в разных городах, – он, понятно, в Питере, я в Москве, – иногда созванивались.
Бывало, что посылали мы друг другу и письма, точнее – поздравительные открытки по тому или иному поводу. Три раза я получал от него бандероли, в каждой была его очередная новая книжка. Основу книжек составляли газетные публикации. Пару дней назад я снял их с домашней полки. Листаю, местами перечитываю, многое вспоминаю – и видится уже не один только автор, но и калейдоскоп знакомых и родных мне лиц, без которых представить Юру невозможно.
Вот вдруг вижу, как внезапно распахивается дверь нашей репортерской комнаты на четвертом этаже, и на пороге появляется весь раскрасневшийся, злой Стволинский. Чуть не кричит, обращаясь к нам:
– Мужики! Да ведь он настоящий сумасшедший! Сейчас нес такой бред, что я не выдержал, сказал ему все, что о нем думаю!..
Нас в комнате четверо. Миша Эстерлис, Витя Безбрежный, Саша Зернов и я. Нам не надо объяснять, кто имеется в виду. Конечно, наш начальник, заведующий отделом информации «Ленправды» Игорь Чурин. И мы по богатому опыту хорошо знаем, что сейчас последует…
Так оно и есть. Не ожидая какой-нибудь нашей реакции на свою тираду, Стволинский хлопает дверью, уходит в соседнюю комнату, это его отдельный, личный кабинет. А через несколько минут к нам врывается взъерошенный, примчавшийся из своего кабинета на третьем этаже Чурин. Усаживатся на подоконник, долго протирает очки. Тяжело вздохнув, начинает:
– Как я догадываюсь, он у вас уже был, этот неприкасаемый гений репортажа? Братцы, я вам скажу честно, он настоящий сумасшедший…
Всем нам понятно, что они снова схлестнулись из-за какого-то абзаца, а может, и строчки. Слово за слово – в результате столько страстей. Но ведь не только от любви до ненависти один шаг, ровно такое же расстояние бывает и с чувствами наоборот – от ненависти к любви. Знаем мы, что произойдет сегодня вечером. Все сбросимся по рублю-два, охотно поучаствуют в этом и Стволинский с Чуриным. Кто-то из нас, скорее всего, я как самый молодой, сбегает в открытый до 23.00 магазин на «ватрушке», т. е на соседней с редакцией площади Ломоносова.
Потом мы долго под глухие стуки граненых стаканов будем весело трепаться обо всем на свете, кроме сегодняшнего конфликта – говорить о нем просто нет необходимости. Поскольку это никакой не конфликт, а уже забытый всеми мелкий эпизод с двусторонней вспышкой гнева, всего лишь короткое замыкание в цепи многолетней и близкой, сложной и нежной дружбы двух вспыльчивых людей–двух ярких и талантливых личностей, входивших в творческое ядро главной ленинградской газеты.
Подробнее: Перечитывая Стволинского, вспоминая «Ленправду»