Воспоминания Олега Сердобольского
10.08.2011
Яков Львович Сухотин был истинным рыцарем журналистики – до последнего часа преданно служил этой особой магической силе, имя которой – Печатное Слово. Выпускник КИЖа, знаменитого в свое время Коммунистического института журналистики, он одним из первых ленинградских газетчиков ушел на Великую Отечественную фронтовым корреспондентом и прошел с армейской газетой трудными дорогами войны. Работал в «Смене», «Ленинградской правде» и много лет в «Лениздате» заместителем главного редактора. Долгие годы с большой ответственностью Яков Львович возглавлял Совет ветеранов печати Союза журналистов, и его заботу, отзывчивость, искреннюю заинтересованность в человеческой судьбе ощутили на себе многие наши старшие коллеги.
Политрук Сухотин, редактор дивизионки
Журналиста-фронтовика Якова Львовича Сухотина не стало в первый день нового года, в тот час, когда он обычно садился за письменный стол. Это было самое начало юбилейного года Победы, и всего три месяца и один день не дожил он до собственного 85-летия.
Когда в утро прощания мы пришли отдать ему последний поклон, я увидел, как много друзей у Якова Львовича. Были тут и ветераны молодежной газеты «Смена», и сотрудники «Лениздата», где он работал заместителем главного редактора, и его товарищи из журналистского совета ветеранов, которым он руководил многие годы.
«Стыдно быть несчастливым», – так вслед за солдатом Великой Отечественной войны, драматургом и поэтом Александром Володиным мог бы сказать о себе и его погодок Яков Сухотин, получивший в первые месяцы боев солдатскую медаль «За отвагу». Он умел радоваться жизни и в свои последние годы, когда несколько раз с небольшими передышками попадал на операционный стол. По причине слабого сердца ему нельзя было делать наркоз. Хирург резал по беззащитно живому и, чтобы хоть немного отвлечь своего пациента от нестерпимой боли, беседовал с ним. «Ну, как, не очень я вас?». А в ответ оперируемый шептал: «Хорошо». – «Ну, знаете, – изумился хирург в конце операции, – вас надо как экспонат показывать...». Об этом Яков Львович сам рассказывал мне со смехом после очередной операции как об истории, происшедшей с кем-то другим. Между тем в жизни он был человеком тихим и необыкновенно скромным, всегда старался держаться в тени. И только на поминках в Доме журналиста выяснилось, скольким людям он помог – кому с квартирой, кому с работой, кому с изданием книги, а кому – с защитой чести и достоинства.
Сблизились мы с ним во время работы над коллективным сборником «Вольный сын эфира» памяти нашего коллеги радиожурналиста Матвея Львовича Фролова. Все материалы уже были собраны, и только Яков Львович, известный своей пунктуальностью, на этот раз почему-то тянул со сдачей. Я как редактор-составитель поторапливал автора, а он под всякими туманными предлогами все оттягивал. Каково же было мое удивление, когда Сухотин в конце концов принес в редакцию не просто воспоминания о друге, а целую документальную повесть под названием «Там, где мы шагали...». Да притом такую интересную, что я прочитал ее залпом. Оказалось, Матвей Фролов еще в пору своей работы в пионерской газете «Ленинские искры» был первым журналистским наставником 13-летнего юнкора Яши Сухотина. По рекомендации старшего Львовича младший Львович поступил в Институт журналистики и перед войной уже был дипломированным специалистом. Ну, а потом – курсы младших командиров, военные лагеря, первый бой на подступах к Ленинграду. Из четырехсот курсантов, в числе которых был и Сухотин, в первые месяцы войны уцелело лишь шестьдесят человек...
Очень любил Яков Львович делать подарки, обычно без всякого повода, по настроению. Однажды принес мне две бутылки хванчкары, в которой, видимо, знал толк. В другой раз подписал на память свой путеводитель «Санкт-Петербург и пригороды». Но есть среди этих даров один совершенно особенный – подшивка дивизионной газеты «За Родину!». Дарение сопровождалось надписью: «Передаю вам на вечное хранение самую драгоценную для меня реликвию войны».
В плотном переплете вишневого цвета подшивка похожа на энциклопедический том. А под обложкой – газеты миниатюрного формата: с 31 октября 1941 года по 30 августа 1942-го. Сложи газету вчетверо – как раз войдет в карман гимнастерки. Бойцу и чтение, и материал для самокрутки. Все можно найти на этих пожелтевших страницах под призывом «Смерть немецким оккупантам!» – от передовой статьи «Артиллеристы, точней прицел!» до сатирических куплетов умелого бойца Антона Протиркина – фольклорного родственника Василия Теркина. Есть тут и заметки о героях, и советы молодому бойцу, и письма в редакцию, и фронтовой юмор. «В одном полицейском участке Берлина допрашивают задержанного преступника. «Ты член фашистской партии?» – «Нет, я бандит, но беспартийный». Материалы призывны, хлестки, а по содержанию таковы, что – попади они к врагу – не выдадут военной тайны.
Среди авторов газеты был и Илья Григорьевич Эренбург, с которым Яков Сухотин переписывался с конца 1941 года. Он же по просьбе редактора дивизионки написал предисловие к книге «Защитники Ленинграда», вышедшей в сентябре 1942 года с примечанием «Издание красноармейской газеты «За Родину!». «Друзья, – написал Эренбург, – вашими боевыми трудами гордится Россия. Вы отстояли славный город. Вы не пустили в него немцев. Стреляйте волку в морду, скоро вы пальнете ему в зад».
Что такое «красноармейская газета Н-ской части» – давно уже не военная тайна. Выходила дивизионка в 189-й стрелковой дивизии Ленинградского фронта. Всю блокаду она держала оборону у Пулковских высот, по северной окраине города Пушкина, а после окончательного снятия блокады с боями прошла до Курляндии. В приложенном письме перечислил бывший редактор всех работавших с ним журналистов – секретарь редакции Иван Хренов, литсотрудники Александр Михайлов и Григорий Гроденский, фотокорреспондент Михаил Орлов, нештатный сотрудник, командир отдельного саперного батальона Владимир Зотов, который вел сатирический отдел. Добавил для справки: «Прошу учесть, что в газетном зале Публичной библиотеки подшивок газет Ленинградского фронта нет».
Есть в сопроводительном письме и такая фраза: «Мою роль подчеркивать не надо». Просьбу Якова Львовича я уважу, но лишь с небольшим фактическим добавлением. Как рассказывал мне сам Сухотин, весной 1942 года разведчики дивизии взяли «языка», в имуществе которого была брошюра на русском языке под названием «Список коммунистов, которые первыми будут повешены на фонарях Невского проспекта». В этом списке командиров и комиссаров дивизий, полков и батальонов, а также штабных работников под номером 553 политрук Сухотин нашел свою фамилию. Приговор врага был лучшей оценкой работы его дивизионки. В конце 1942 года получил журналист новое назначение – стал спецкором газеты 67-й армии Ленинградского фронта «Вперед за Родину», где служил до конца войны.
Супруга Якова Львовича Наталья Георгиевна, которую он назвал своей женой весною 1943 года, рассказала мне, что с волнением перечитала его блокадный дневник, вспомнив, как в осадном кольце начиналась их любовь. В войну родилась у них дочь Ольга, а в победном году – сын Анатолий, нынешний юбиляр. Богаты супруги Сухотины и внуками.
Листая в кабинетной тиши подшивку старой дивизионки, поймал себя на мысли, что при всем богатстве воображения сейчас уже трудно по-настоящему представить, ЧТО стоит за этими скупыми строчками, за этим призывным и жестким словарем военных будней, когда материал для очередного номера приходилось добывать под огнем, но можно было поплатиться жизнью даже из-за опечатки в слове «главнокомандующий».
Это была журналистика жизни и смерти, журналистика слова, которое поднимало людей в атаку под пулями, помогало побеждать сильного и коварного врага.
Дивизионка «За Родину!» пахнет тяжелым трудом войны. И в то же время в ней много жизнерадостного, оптимистичного. Ее редактору в 1941 году был всего двадцать один год.
Свою последнюю в жизни награду Яков Львович получил на праздничном сборе Санкт-Петербургской академии журналистики, отметившей своей премией его творческое долголетие и верность профессии. Ветеран был очень взволнован вниманием коллег и в своей благодарственной речи долго перечислял заслуги других журналистов его поколения.
После чествования, проходившего во дворце Белосельских-Белозерских, я провожал Якова Львовича до метро. И как-то невзначай он рассказал мне удивительную историю из своего военного прошлого. В 1942 году в штаб их дивизии в Шушарах приехал боевой летчик, отличившийся в воздушных боях над Ленинградом. Молоденький лейтенант, лет двадцати с небольшим. Выступил он перед активом, рассказал, как воюют «сталинские соколы», потом зашел в редакцию дивизионки, располагавшейся здесь же в полуразрушенном доме. Дело было зимой, стемнело рано. И Сухотин предложил летчику переночевать в редакции, а с рассветом обещал «с ветерком» отправить гостя в его часть на мотоцикле из автороты. При свете коптилки они разговорились. И тут Сухотин обратил внимание, что у лейтенанта всего один орден Красного Знамени. Что-то маловато для аса, сбившего около десятка немецких самолетов.
– Есть у меня еще один орден Красного Знамени, но я его ни за что не надену, – сурово сказал летчик.
– Это еще почему? – удивился Сухотин.
И рассказал ему лейтенант такую историю. Вызывает его командир части и поручает боевое задание особой важности. Надо лететь через несколько фронтов аж до Грузии и там принять спецгруз. Вылет – через час. Добрался он на своем «ястребке» до назначенного пункта, на военном аэродроме вручил пакет встретившему его полковнику. Тут же спецгруз был поднят на борт. На свободное место стрелка-радиста аэродромные бойцы уложили четыре или пять небольших бочонков. Не мешкая, полетел он в обратный путь и не без приключений, но все же благополучно добрался до своей части. Ну, а когда, прилетев, взглянул на бочонки, увидел на них наклейки с названием содержимого. Это было варенье – абрикосовое, айвовое, персиковое, вишневое... За вареньем приехала машина из Смольного. Груз предназначался для товарища Жданова. Спустя несколько дней «за мужество, проявленное при выполнении особо важного задания», летчик был награжден боевым орденом.
– Мне было так стыдно его получать. И я дал себе слово никогда его не носить, – закончил летчик свой рассказ.
Такая вот совсем не героическая история блокадной эпопеи. Бывало и такое в те времена нечеловеческих испытаний, которые сам Яков Сухотин выдержал с достоинством и мужеством солдата.
На первом листе подаренной подшивки рядом с датой «29 декабря 2004 года» Яков Львович сделал приписку: «Дорогой Олег! Пусть вся твоя семья будет здорова и счастлива всю жизнь!».
Что можно сказать в ответ на такое щедрое пожелание?
Стыдно быть несчастливым.