"Балет – это полет души и суперконтроль над движением"
Народная артистка России Ульяна Лопаткина на сцене Дома журналиста очень артистично, сочетая глубокие философские рассуждения и ироничные зарисовки из балетной жизни, позволила зрителям заглянуть "за кулисы" любимых спектаклей, немного лучше понять самое таинственное из искусств и взглянуть на него глазами балерины, которую вполне заслуженно именуют "божественной". Впрочем, именно о том, как она получила титул "божественная", Ульяна Лопаткина рассказала с особым юмором.
Лебединое озеро
– У всех молодых танцовщиков в разное время разные шансы. Это зависит от того, кто руководит театром, какой педагогический состав. На мой взгляд, на судьбу человека влияют совершенно специфические вещи. Даже если есть какие-то замечательные или ужасные истории про то, как на этом самом месте, например, в театре или школе, обычно бывает, все равно человек сталкивается именно с теми людьми и обстоятельствами, которые ему посланы.
Я была не одинока в своих шансах, которые дали молодым. Рядом со мной моя сверстница танцевала "Лебединое озеро" месяцем раньше, не будучи солисткой. Руководитель доверил нам спектакли, просто посмотрев на ситуацию в театре и решив, что пора бы дать дорогу молодым. И так сложилось, что мне повезло больше, чем ей. У меня забрали этот спектакль. Я его репетировала, готовила, а за 2 недели до спектакля ведущая балерина просто отобрала это число. Спектакль перенесли на полтора месяца. Мой преподаватель развела руками и сказала: "Извини, у меня контракт, я должна уехать". И мне начал помогать действующий танцовщик Андрис Лиепа. У меня появилось еще полтора месяца, когда я только этим и занималась. Я изучала, как двигаться в паре с партнером, я пробовала с Андрисом Лиепа все поддержки и вращения. Полтора месяца – это 45 дней постоянной возможности шлифовать и тренировать. За эти 45 дней я столько всего узнала и столько помощи получила!.. И знаете, для меня самое дорогое – это реакция моих коллег и особенно педагогов. За этот спектакль мне присудили премию "Золотой софит" за лучшую премьеру. Там есть такая фраза "По мнению коллег и репетиторов". Это для меня наивысшая оценка! Что может быть лучше, когда оценивают взыскательные глаза, которые насквозь видят все твои ошибки, все твое несовершенство и отсутствие опыта.
"Лебединое озеро" – это мой спектакль-становление. И безусловно, "Лебединое озеро" – это шедевр балетного искусства. Низкий поклон Петру Ильичу Чайковскому за всю ту музыку, которую он подарил балету. Благодаря ему у меня был шанс через эту музыку почувствовать себя в вечности.
Жар-птица
– Меня перевели в солисты в 1995 году, после премьеры "Лебединого озера". Я начала танцевать ведущие партии. И каждый раз пыталась доказать, что имею право на эту должность. "Жар-птица" была моей мечтой. Это огонь, это сказка, которую я знаю с детства, это музыка Стравинского.
Единственное препятствие в балете – летать не приземляясь. А для таких конечностей, как у меня – это надо еще взмахнуть и взлететь. Мне эту партию никто никогда не предлагал. Были балерины с хорошими мышцами в ногах спортивного типа, они взлетали и как бы зависали в воздухе, что для меня было недостижимо. Но когда мне поставили сольный вечер, я на первый акт выбрала классический спектакль "Пахита" как презентацию стиля, а на второй акт "Жар-птицу". На что мне руководитель сказал: "Жар-птица? А ты ноги не сломаешь?" Это называется "балетные данные" – партия должна подходить по физическим возможностям. По физическим возможностям она мне не подходила. И мы придумывали, как адаптировать этот текст, чтобы он был настолько же стильным и эффектным.
Жар-птица в нашем театре интерпретируется как персонаж резкий, агрессивный, непредсказуемый. Я люблю этот спектакль, и каждый раз когда его смотрела, не могла понять, хорошая она или плохая. Огонь опаляющий или огонь созидающий. И когда у меня появился шанс танцевать самой, я столкнулась с проблемой: как ее танцевать, про что? И началось исследование, в итоге которого я пришла к выводу, что жар-птица – это практически ангел. Это сила Божия, в нужный момент оказывающаяся в нужном месте и опаляющая всю гадость, мерзость, пакость.
Этот спектакль я танцевала единственный раз в Мариинском театре. После танцевала фрагменты на сольных концертах, но целиком я его больше не станцевала никогда. Единственный раз этот спектакль был полностью мной прожит. И я вам могу сказать, это такая сила! Я прожила невероятные минуты – ощущение мощи, ощущение, что добро всепобеждающе. Это было такое упоение.
Анна Каренина
– На протяжении последнего периода моей творческой деятельности Анна Каренина стала для меня знаковым спектаклем. Но, когда мне его предложили, я расстроилась сильно. Как роман Льва Толстого уложить в несколько часов, как передать его языком танца – для меня было непостижимо. Мы смотрели запись, я вглядывалась в эти движения и думала, как это можно танцевать? Невозможно же передать трагедию Анны Карениной в танце, да еще в конце под поезд. У меня был очень сильный протест против Анны Карениной на балетной сцене. И против самоубийства прямо в конце спектакля. Мне пришлось вникнуть во все это более чем глубоко. Мне пришлось полюбить Анну как человека, поработать психологом буквально.
В этом спектакле очень мало танца как такового. Плюс музыка, в которой отсутствует мелодия. В этом спектакле не музыка, это бесконечная боль, вытягивание жил, это как резать по живому. Музыка передает состояние абсолютного психофизического расстройства. И в этом состоянии посредством танца нужно передать трагедию гибели души. И еще эту всю сложную линию о том, как она дошла до жизни такой.
Единственный свет в окне – это ребенок. У меня было столько сыновей! Они сменялись, вырастали, один уже хореографом стал. Детей приводят из Академии балета. Приходит человек, который за них отвечает, и говорит: "Ульяна, у нас сегодня новый Сережа. Познакомьтесь". И каждый раз для меня была особая радость наладить контакт с сыновьями. Обязательно надо договориться с ребенком, что мы делаем. Потому что во время спектакля нужно быть честной – начинаешь страдать. Я как представлю, что у меня ребенка заберут, что-то случилось с моей Машей – у меня сразу нужная эмоция, безотказно действует. В этом состоянии начинаешь бить руками, голова дергается. Ребенок тоже нервничает на сцене, либо зажимается, либо дергается. Поэтому мы проводили работу. Только сработаешься, приходит другой сын. Эти дети все время менялись, я путалась, как кого зовут: "Паша, ой, Саша". – "Извините, я Ваня". – "Давай договоримся, что ты Сережа". Попадались дети, которые сразу шли на контакт. Были абсолютно талантливые дети, очень серьезно все воспринимавшие и работавшие на сцене.
Ребенок – это самый приятный момент в этом спектакле, который давал жизненную силу. И я ухватилась руками и ногами за эту линию. Так я практически выжила в этом спектакле. Света там очень мало, и надо было сделать так, чтобы не обвиняли Анну. Мне самой надо было от этого уйти. Я ее обвиняла очень жестко – как можно отказаться видеть ребенка навсегда? Я заставила себя попробовать ее понять посредством этой работы.
Конек-Горбунок
– Это еще одна моя радость в этой непростой жизни. Мы смеялись до слез, когда репетировали. Солисты – я, Иван-Дурачок и Конек-Горбунок – получали практически психотерапевтическую помощь через репетиции. Это единственный, пожалуй, комический спектакль, который мне посчастливилось станцевать. Готовясь к сегодняшнему вечеру, я анализировала, что происходило в моей жизни, и поймала себя на мысли, что Царевна, которую я станцевала в "Коньке-Горбунке", наиболее полно отражает большую часть моего характера.
Столько тепла от партнеров, столько юмора и радости от процесса, который, наверное, в Мариинке-2 просто из-за расстояния не доходит до зрителя. Оформлен спектакль загадочно – черный квадрат Малевича. Мы там как муравьи. Основная декорация превращает нас в ничтожных рабов искусства, предательски получающих удовольствие от комбинаций, которые почти никто издалека не видит. Такой противоречивый спектакль, от которого я до сих пор в восторге. Хотя там ничего особого нет. Но это один из немногих спектаклей, в котором я утанцевалась. Я вспомнила, что балет – это танец.
Легенда о любви
– Совокупность впечатлений и ощущения каждый раз меня сподвигает сказать, что моей любимый спектакль – это "Легенда о любви". Это не совсем классический балет. Это необычная пластика. Руки там двигаются как восточные письмена, и это был интересный процесс изучения нового языка.
Эфемерное символичное искусство балета говорит про красоту движения, про красоту сформированного тела как инструмента, про слияние музыки души и пластического рисунка. Но в меньшей степени балетное искусство передает противоречивость человеческой души и реальной жизни. А вот спектакль "Легенда о любви" насыщен противоречиями и внутренней борьбой. Героиня начинает с самой высокой планки – она готова отдать очень многое для любимой сестры. Она отдает свою красоту. И с момента принятия этого решения начинаются муки личности. Это один из уникальнейших спектаклей на балетной сцене, где показан весь рай и ад в душе одного человека.
Спектакль говорит о чувствах, об ужасных открытиях, обнаруживает самые нелицеприятные качества личности. Принято называть мой персонаж отрицательным, но я так не считаю и очень ее жалею. В этом спектакле показана мясорубка ее души. Эта женщина проходит через все то, через что может пройти любой из нас. Она оказывается перед фактом, что добро не одномоментно. Оно растянуто на всю жизнь. Сделать единожды что-то хорошее – это не все, это только начало. В балете это уникальный случай такого персонажа. Я ее люблю и очень ей сочувствую.
Когда ты находишься внутри музыкальной структуры посредством движения, когда понимаешь, какую эмоцию ты чувствуешь, и имеешь шанс нарисовать ее посредством своего тела – это то, что в этой профессии очень многое оправдывает. Не знаю, встречается ли еще где-нибудь подобное переживание, понимание, что ты внутри музыки.
О современной хореографии
Современная хореография и привлекала, и казалась чем-то недостижимым. Всегда хотелось попробовать. Попробовала… и перестала. Мне кажется, я не создана для современной хореографии. Но был один случай в моей жизни, когда я сама подошла к хореографу, увидев его работу на концерте своей коллеги, и предложила поставить номер. К тому моменту я уже была достаточно опытная танцовщица, и мне хотелось попробовать какой-то другой эстетики. Душа заскучала, рамки классического искусства стали душить… Меня как-то назвали "Снежной королевой", обвинив в том, что я штампую спектакли, преследуя идеальную линию и идеальное движение в ущерб живому чувству. Современная хореография мне казалась свободой. Правда тому хореографу я никаких шансов на свободу не дала. Пришла и сказал: "Это кухня, висит лампа, вокруг темно, два человека, серьезный конфликт. Музыка такого-то композитора, и чтобы было понятно, что она его любит, он ее тоже, но не понимаем, чем она возмущается, а она пытается достучаться до его глубин, потому что жить больше так не может".
Хореограф был итальянский. Он в переводе с русского это все выслушал, долго на меня смотрел и спросил: "А вы точно хотите, чтобы я вам это поставил?" Я сказала: "Очень хочу попробовать". И со своим репетитором и партнером отправилась за этим экспериментом аж в Милан.
Накануне премьеры ночью мы доделывали номер, хореограф стоял за кулисами, смотрел, как мы танцевали, и плакал. Потом подошел ко мне и сказал очень важную для меня вещь, практически он мне сказал мои слова, чего я не ожидала от него услышать: "Спасибо вам, вы мне помогли вылечить мое сердце. Если бы не эта постановка, я бы никогда не исцелился от той боли, с которой я устал жить. В моей личной жизни произошло расставание, которое не давало мне быть радостным человеком". Это была его личная история, и это была моя личная история. На этом опыте я поняла – все, что ты делаешь, должно быть лично тебе очень близко. Только так человек, сидящий в зале не будет чувствовать мертвечину от того, что происходит на сцене. Тогда это будет иметь смысл.
Это исключительный случай в моей биографии. Все-таки я не сторонник ломать то, что тебе даруется свыше. Я не стала рваться из театра, чтобы найти себя, – настолько для меня было органично существование в этом пространстве, в традиции классической школы. Мне нравилось искать идеальную линию, нравилось повторять спектакли. От повторения приходит понимание, что ты делаешь все лучше и лучше, становишься свободнее в этом зажатом рисунке танца. После этого эксперимента я вернулась обновленной и взбудораженной, нисколько не умаляя значения классического искусства, но отдавая должное тому, что несет в себе движение в других вариантах и формах. Я перестала пытаться искать клад на стороне и обратилась к кладу, который лежал прямо передо мной, – классической петербургской школе. И я только прикоснулась к ней… Чтобы понять и освоить все – там непочатый край работы, и я ушла в нее с удовольствием.
Профессиональная сцена, как и любая профессиональная деятельность, требует очень серьезного вдумчивого погружения и постоянного труда для достижения конкретных результатов. Тем, кто поступает в балетную школу, могу пожелать только терпения, терпения и терпения. Впрочем, терпение и труд нужны везде, даже в обычных бытовых занятиях. Наверное, это универсальное пожелание: терпение и труд.
Живая легенда
Михаил Барышников для нашего поколения – это символ свободы. Он не только уехал на запад в самое непозволительное время, но и развил свое искусство танца до таких форм, которые для нас были идеальным. Он взлетал в воздух без какого-либо усилия, он висел там в такой красивой позе. Он двигался так, что смотреть больше ни на что и ни на кого не хотелось. При этом он обладал какой-то внутренней мужской харизмой, не являясь ни богатырем, ни спортсменом. Человек невысокого роста с приятной внешностью, с задиристым характером, при этом умеющий улыбнуться молча так, что все понятно. Когда мы гастролировали с театром в Японии, кто-то пустил слух, который звучал так: "Ребята, мы видели Барышникова в лифте" (мы из гостиницы спускались на лифте в театр – это было такое сооружение для комфортного пребывания, не выходя на улицу). К тому времени он уже перестал танцевать, ушел на пенсию, превратился в пожилого человека и недостижимую легенду. С того момента лифты были заполнены – все ездили в надежде его увидеть.
К сожалению или к счастью, в лифте он мне не встретился. Но, когда мне нужна была квалифицированная помощь, чтобы продолжать танцевать, кто-то из моих коллег рассказал ему мою историю: нога болит так, что танцевать не могу. И он мне позвонил. Мне позвонил человек являющийся легендой! Он предложил финансовую помощь и операцию у американского хирурга, который специализируется на балетной травме.
В американской клинике мне сделали операцию под общим наркозом, и в этот же день я должна была непривычно, на костылях, удалиться из госпиталя. Когда я очнулась от наркоза на больничной койке, о, ужас! – в ногах на стуле элегантно с газетой сидела легенда русского балета: "Как вы себя чувствуете Ульяна? Давайте я вас провожу". Человек просто взял и помог. Не только деньги вложил, но, зная, что у меня тут никого из знакомых нет, меня опекал. "Продукты нужны? Давайте вам привезу". Он был рядом как человек. Меня восхищают такие примеры, когда человек не только в профессии достигает высокого уровня, но и способен действовать соответственно высокому уровню личности.
О наградах
На экзаменах в школе я делала 32 фуэте и закончила чуть ли не во дворе. Я двигалась, двигалась, Наталья Михайловна Дудинская, стоя за роялем, накренилась вправо и шепотом сказала: "Уля, ну остановись уже". Я схватилась за палку у правой стены и таким образом закончила. Но поскольку в меня верила Наталья Михайловна, мне поставили, я бы сказала, завышенную оценку, что впоследствии для меня стало практически нормой. Я всегда получаю завышенные оценки. И это, наверное, и двигатель и наказание одновременно. Оценки ставятся, а ты потом карабкаешься по этой ответственной скале, потому что надо же соответствовать ожиданиям.
После высокой оценки, награды ты должен провести спектакль еще лучше, чем ты делал до этого. Но человек-то живой. Здесь пошатнулся, там запнулся, тут партнер толкнул и сзади обругал трехэтажным. А ты должна повернуться и бежать к нему. Толчок – прыжок и ты не знаешь: он тебя сейчас поймает? К тому же ответных чувств на лексику не должно же быть… Все, что сзади тебе говорят, не должно отражаться у тебя на фасаде.
Вспоминаю спектакль "Баядерка" в Большом театре. Там причиной всему был большой покат на сцене, которая к тому же была затянута тканью. Ты спотыкаешься об какие-то заштопанные части на ткани, у тебя вылетает из корзины кожаная змея раньше времени, и не только вылетает – она еще и улетает.
И там такой момент трепетный – она бежит на свадьбу к своему любимому, который ее предал. В Мариинском я отходила глубоко-глубоко в кулисы, набирала скорость и по плоской поверхности выбегала на сцену с развевающимся плащом. В Большом театре – большая лестница. 25 нестандартно узких ступенек, по которым сбежать невозможно. И ты смотришь на эту лестницу: "Можно я по плоскости?" А тебе говорят: "Вы в Большом театре, у нас только по лестнице".
К тому же московские портнихи не знали, как правильно пришить индийский плат бордовый. Они его как-то пришили так, что после прыжка я попала в него ногой. Я на перегибе, на полу, разогнуться не могу, на сцене одна и не знаю, что делать. Я же не могу дергаться, а надо понять, как изогнуться и высунуть эту ногу из плата.
И этот спектакль был подарен мне в качестве приза за премию… Это было время, когда все придумывали премии и кого-то награждали. В балете решили не отставать и придумали премию "Божественная Айседора" – ее получила Диана Вишнёва. Потом организаторы решили, что звучит как-то не так. Убрали Айседору, оставили просто "Божественная". И досталась эта премия мне. Когда мне об этом сказали, я спросила:
– А что мне теперь делать?
– В Большом театре будешь танцевать.
– Я не хочу.
– Не вариант, там уже афиши выпускают.
– Но я не хочу.
– Радоваться должна.
И это завышенное ожидание опять меня настигло. Я приехала и вот так станцевала: у меня вылетела змея, я спотыкалась о ступеньки и запиналась на сцене, запуталась в платке, меня обругал мой партнер с ног до головы. В его защиту скажу, что ему тоже было тяжело. Он в предыдущем акте уронил другую солистку. Он ее так подкручивал усиленно, потому что на полу лежала тряпка, а она не скользит. И она упала у него прямо в самый ответственный момент. Он был так ошеломлен – это Большой театр, у него тоже премьера, – что даже не догадался руку подать. Она на него снизу смотрит, он на нее сверху. А следующий акт я с ним танцую, вот он так стресс и снял.
И этот спектакль должен был отразить соответствие той премии, которая называется "Божественная". Это к вопросу о том, как соответствовать ожиданию. Оправдать разные ожидания на сцене иногда невозможно.
Есть движение, музыка, спектакль, ты в центре истории, при этом за тобой целая история русского балета, русской культуры. Напряжение очень большое. В этой профессии много противоречий. Это полет души и дикий суперконтроль над движением.
ПЕРЕЙТИ К ФОТОАЛЬБОМУ
Фото: Марина Денисова
«Культурная столица» – это цикл вечеров в Доме журналиста на Невском, 70, объединяющий общим названием встречи с наиболее яркими, известными, творческими, по-настоящему интересными людьми Санкт-Петербурга и России. В афише цикла – имена ученых, актеров, педагогов, режиссеров, общественных деятелей… Проект «Культурная столица» представит зрителям современную интеллектуальную элиту, даст возможность задать вопросы лидерам мнений, задуматься об актуальном и важном, наполнить жизнь историческими, культурными и социальными смыслами. Ведущая встреч - директор Дома журналиста Людмила Фомичева. Проект реализуется при поддержке Северо-Западного банка Сбербанка России.
Публикации о всех прошедших встречах проекта "Культурная столица"