"Любимые Любимовы -- Марина, Толя, Тина"
1 января скончалась
бывшая хозяйка дачи питерских журналистов
Марина Болеславовна Любимова.
ВСЯКИЙ РАЗ, когда сюда приезжал, сами собой возникали стихи.
Например, такие:
«И вот я снова около
Уютных финских вод.
Стояла здесь Куоккала,
Звучал здесь вальс-гавот...
Зелёная Куоккала
У кромки голубой –
Как жизнь тебя укокала,
Что сделалось с тобой...
Мне б крылья, словно соколу,
Мне б стать моложе вдруг,
Мне б в старую Куоккалу,
Но – Репино вокруг...»
Да, мало что осталось от милой той Куоккалы (сужу хотя бы по
воспоминаниям Дмитрия Сергеевича Лихачёва), как, впрочем, и от репинских, не
очень-то роскошных, но всё равно уютных домов отдыха и пансионатов, которые
в советскую пору собирали здесь немало наших, уставших за зиму, неп-
рихотливых земляков... Но, слава богу, продолжал здесь существовать
окружённый высоченными соснами, старый, бревенчатый дом – доброе
пристанище моих неизбалованных коллег...
«В этом доме на Песочной
Жил когда-то милый финн.
Обожал он стол молочный,
Плавал – лучше, чем дельфин.
Но однажды, в час урочный,
"Наши" финна взяли в плен –
И под крышей на Песочной
Поселился сам Вивьен!
Здесь бывали, безусловно,
И Черкасов, и Лебзак...
А теперь тут – Нонна Львовна,
Вот какой, друзья, зигзаг...»
На эти шутливые строки Нонна Львовна Песочинская (земля ей пухом!) не
обижалась: у неё было чувство юмора...
Это же касается послевоенной истории дома, то поначалу его
действительно арендовал для отдыха Леонид Сергеевич Вивьен, в ту пору –
знаменитый главреж Александринки. Ну а потом, когда в стране возник СЖ,
городской дачный трест этот дом, и тоже в аренду, передал питерским
журналистам.
Лично я впервые заглянул сюда в 1965-м и сразу ощутил «железную руку»
домоуправительницы Раисы Александровны. Почти всё своё внимание уделяла
она гостю из комнаты No 3, обставленной с особым шиком: ведь именно в
«третий нумер» по субботам заявлялся главный редактор «Ленинградской
правды» (и поэтому, естественно, председатель местной журналистской
организации) Михаил Степанович Куртынин. Ну а все прочие постояльцы
хозяйку дома интересовали куда меньше. Кстати, в дальнейшем никто из
преемников Куртынина подобных «фамильных апартаментов» здесь не имел...
После заправляла тут хозяйством Идея Илларионовна; за нею – Мария
Андреевна. И была, каждая по-своему, рачительна, внимательна, добра. Однако
по-настоящему расцвела наша дача лишь с появлением Марины Болеславовны
и её мужа, Анатолия Андреевича...
Фамилия была у них очень «подходящая» – Любимовы, потому что мы,
постояльцы, их действительно любили. И приезжали сюда теперь не просто «по
путёвке», а ещё и по движению души – к «любимым Любимовым». И к Тине,
верной их овчарке...
знаменитый главреж Александринки. Ну а потом, когда в стране возник СЖ,
городской дачный трест этот дом, и тоже в аренду, передал питерским
журналистам.
Лично я впервые заглянул сюда в 1965-м и сразу ощутил «железную руку»
домоуправительницы Раисы Александровны. Почти всё своё внимание уделяла
она гостю из комнаты No 3, обставленной с особым шиком: ведь именно в
«третий нумер» по субботам заявлялся главный редактор «Ленинградской
правды» (и поэтому, естественно, председатель местной журналистской
организации) Михаил Степанович Куртынин. Ну а все прочие постояльцы
хозяйку дома интересовали куда меньше. Кстати, в дальнейшем никто из
преемников Куртынина подобных «фамильных апартаментов» здесь не имел...
После заправляла тут хозяйством Идея Илларионовна; за нею – Мария
Андреевна. И была, каждая по-своему, рачительна, внимательна, добра. Однако
по-настоящему расцвела наша дача лишь с появлением Марины Болеславовны
и её мужа, Анатолия Андреевича...
Фамилия была у них очень «подходящая» – Любимовы, потому что мы,
постояльцы, их действительно любили. И приезжали сюда теперь не просто «по
путёвке», а ещё и по движению души – к «любимым Любимовым». И к Тине,
верной их овчарке...
«Нам так необходимы вы!
Без вас – не жизнь, рутина.
Любимые Любимовы –
Марина, Толя, Тина...
Коль тошно мне, мчусь срочно я
Из питерского плена.
Ой, улица Песочная,
Ой, бывший дом Вивьена...
Хоть жизнью и палимы вы,
Но как красивы вместе!
Любимые Любимовы,
Живите лет до двести!»
Любимые Любимовы,
Живите лет до двести!»
Про то, что они «палимы жизнью» – вовсе не для красного словца. Оба –
блокадники. У Марины тогда в их квартире на Лермонтовском умерли все –
отец, мама, сестра, а её, малышку, удалось по Ладоге переправить на Большую
землю... И Толя в ту первую зиму на проспекте Маклина тоже остался без
родителей, и тоже, благодаря Ладоге, оказался на далёком Алтае, где пас
жеребят, косил траву, таскал брёвна... Потом он стал классным автоводителем,
даже автоиспытателем – недаром же его 407-й «Москвичок», собранный ещё в
разгар правления Хрущёва, и сейчас выглядел получше иного «Мерседеса». А
Марина работала конструктором. И вот теперь супруги, всем на радость,
заправляли делами на нашей даче...
Конечно, хлопот им тут хватало, потому что дом с годами, увы, не
молодел, постоянно что-то ломалось, рушилось, и Анатолий Андреевич, с его
воистину золотыми руками, всегда был при деле: подвинчивал, подкручивал,
пилил, строгал... Он – и слесарь, и столяр, и сантехник, и истопник – только
успевал подбрасывать в топку уголёк: ну у кого ещё в Репине круглый год была
горячая вода?! Да, с водой в посёлке постоянно возникали «проблемы»... Вот и
наша дача в 1995-м, когда соседний Дом отдыха имени Горького закрылся
окончательно, без водицы осталась. Целый год таскал её в огромных бидонах
Любимов на себе, причём зимою – аж за километр! А ведь ему, между прочим,
тогда уже семьдесят стукнуло, хотя по внешнему виду Анатолия Андреевича
поверить в это было трудновато. Слава Богу, общими усилиями новый «водный
путь» к даче проложили. И потом искали средства на то, чтоб душевую кабину
достроить...
Увы, дача Санкт-Петербургскому Союзу журналистов «влетала в
копеечку», потому что затрачивали на неё в год 25 миллионов, а обратно
получали раз в пять меньше: ну не поднимать же в пять раз стоимость
проживания! Просто старались поскорее добиться, чтобы стала, наконец, дача
нашей с о б с т в е н н о с т ь ю. И Любимовы, постоянно наводя тут шик и
блеск, очень мечтали, чтобы эта обитель поскорее из «арендной площади»
превратилось для журналистов в собственный дом.
Видя, как они, во имя нашего общего уюта, стараются, я тоже пытался
вносить в это дело посильную лепту. Вот и появлялись там разные «плакаты».
Например:
получали раз в пять меньше: ну не поднимать же в пять раз стоимость
проживания! Просто старались поскорее добиться, чтобы стала, наконец, дача
нашей с о б с т в е н н о с т ь ю. И Любимовы, постоянно наводя тут шик и
блеск, очень мечтали, чтобы эта обитель поскорее из «арендной площади»
превратилось для журналистов в собственный дом.
Видя, как они, во имя нашего общего уюта, стараются, я тоже пытался
вносить в это дело посильную лепту. Вот и появлялись там разные «плакаты».
Например:
«Не впускай под этот кров
Ни воров, ни комаров!»
Или:
«Коли приучен ты к труду,
Тогда без выкрутас
Мой за собой сковороду,
Плиту и унитаз!»
Или:
«Коль ты не жлоб, не солдафон,
Тебе не нужен кнут,
Чтоб занимал ты телефон
Не больше трёх минут!»
И ещё другие, тоже непременно – хохмаческие, потому что, уверен, без
улыбки более-менее нормального отдыха быть не может. «Любимые
Любимовы» это мнение разделяли.
Ещё ценил этот дом (где, кстати, так хорошо спалось!) ещё и потому, что
за свой «Жигуль» тут ночью не волновался. Ведь, если рядом – Тина, не был
страшен ни ворюга, ни бандюга...
Но в один чёрный день наш добрый дом сгорел.
улыбки более-менее нормального отдыха быть не может. «Любимые
Любимовы» это мнение разделяли.
Ещё ценил этот дом (где, кстати, так хорошо спалось!) ещё и потому, что
за свой «Жигуль» тут ночью не волновался. Ведь, если рядом – Тина, не был
страшен ни ворюга, ни бандюга...
Но в один чёрный день наш добрый дом сгорел.
Любимовы поселились поблизости, тоже на Песочной.
Потом не стало Анатолия Андреевича.
Оставшись одна, Марина тосковала безмерно. Иногда мы
перезванивались. И непременно накануне каждого Нового года обменивались
«душевными» открытками. Увы, нынче этого не случилось...
Земля тебе пухом, Мариночка...
Оставшись одна, Марина тосковала безмерно. Иногда мы
перезванивались. И непременно накануне каждого Нового года обменивались
«душевными» открытками. Увы, нынче этого не случилось...
Земля тебе пухом, Мариночка...
Лев СИДОРОВСКИЙ
На этом моём снимке все они – Марина, Толя, Тина –
на фоне нашей дачи.
На этом моём снимке все они – Марина, Толя, Тина –
на фоне нашей дачи.
Фото автора