Все в наших силах
Во всемирный день телевидения, в год, когда ленинградское телевидение празднует свое 80-летие, мы попросили коллег-тележурналистов ответить на три вопроса. Своими воспоминаниями о прошлом, впечатлениями от настоящего и размышлениями о будущем с нами поделились Андрей Радин, Марианна Баконина и Иннокентий Иванов.
Андрей Радин
Тележурналист, генеральный директор Ленинградской областной телекомпании, лауреат Гран-при конкурса "Золотое перо" - 2001.
Работал в ГТРК "Петербург-5 канал" корреспондентом и ведущим, затем собственным корреспондентом НТВ в Петербурге, ведущим местных новостей на канале НТВ, заместителем генерального директора Телеканала "СТО" по информационному вещанию, на канале «100 ТВ» был гендиректором, главредом и ведущим еженедельной программы «Итоги недели с Андреем Радиным», главным редактором Интернет-телевидения "Piter.tv", ведущим итоговой программы по пятницам на НТВ, работал председателем Комитета по печати ЛО, а с 2015 года возглавляет ЛОТ и создает новый 47 канал.
– Чем запомнился первый день на ТВ и каким было телевидение в то время, когда Вы пришли туда работать?
– Первый день я помню очень хорошо. Мы, будучи студентами, пришли к руководителю практики, он сказал, что из него плохой патрон, поэтому «что вы сами для себя найдете – все ваше». И начались наши болтания по коридорам с предложением, кому в чем помочь. Раньше, чтобы поехать на съемки, нужно было завоевать это право. Тогда снимали на кинопленку, которую выдавали далеко не всем, и съемочная группа состояла из водителя, оператора кино, звукорежиссера с отдельным магнитофоном и корреспондента – это была серьезная бригада, поэтому на всякую ерунду не поедешь. Через несколько недель я добился права снять свой первый сюжет, потом его очень долго писал, потом очень долго читал то, что переписали за меня, и был очень горд, что через полтора месяца вышел мой первый материал.
Это был настоящий телевизионный сюжет про проблемы одного поселка, где стоял бетонный завод. Когда работал бетонный завод, в домах не было воды, а когда воду давали в дома, стоял бетонный завод. О том, как исправить ситуацию, я делал сюжет.
Это было летом 90-го года, а в 91 году я закончил университет и пришел в редакцию, где работал студентом – это была знаменитая телестанция «Факт». Я пришел в то время, когда происходила смена поколений: уходило старшее поколение и приходила необстрелянная молодежь. Слово журналистов тогда было весомо, значимо. Любой материал, вышедший в эфир, обсуждался, приводил к каким-то действиям, разбору полетов. Власти нас недолюбливали, но относились, по крайней мере, уважительно: пытались давить, пытались воздействовать на руководство, чтобы материал не вышел, но тем не менее реагировали – вот это было главное. Нас узнавали на улицах. Мне было, с одной стороны, приятно, с другой стороны, я понимал, что мы делаем очень важное дело.
– Как менялось телевидение и какое оно сегодня, его плюсы и минусы?
– Все изменилось с началом перестройки, если раньше все было нельзя, то теперь стало можно. На ленинградском телевидении стали появляться блестящие программы, которые создали славу ЛенТВ. Неважно было с техникой, неважно было с деньгами, но важно было с тем, что народ делал. Появились «Пятое колесо», «Телекурьер», «600 секунд», была масса прекрасных проектов в молодежной редакции, и конечно, это было лучшее телевидение страны. Я очень счастлив, что застал это время.
Потом, когда стало можно все, народ стал изгаляться в каких-то словесных экзерсисах. Официальные источники информации стали более закрыты – начали пользоваться неофициальными. Поэтому и доверие к СМИ изменилось. Политическая ситуация в стране поменялась, экономическая, и СМИ стали принадлежать либо наполовину государству, либо на них можно было воздействовать через полугосударственные структуры, поэтому точка зрения стала однобокая. Тот плюрализм и многоголосье исчезло. И наиболее талантливые журналисты стали искать себе место, где все можно, где можно говорить то, что ты считаешь нужным сказать, а не то, что сказать надо.
Тогда от общества был спрос на профессию, на СМИ, на свободу слова. Сейчас спроса нет. Сама по себе профессия сейчас не востребована и сами по себе СМИ поменялись. Самоцензура, непонятный, животный, я бы сказал, страх потерять работу заставляет начальников подбирать такой же контингент, который был бы управляем и контролируем. Но ни одна талантливая личность в таких условиях жить не может. Поэтому все стали похожи друг на друга.
У ведущих пропал личностный подход к информации, журналисты превращаются в дикторов, каналы и информационные программы похожи друг на друга. Одни и те же источники информации, одно и то же оформление студии. Сегодня ТВ берет не информконтентом, а информ-шоу. Плюс высочайшая самоцензура – от начальников до выпускающих.
С точки зрения техники поменялось вообще все. Раньше новости мы получали с телетайпной ленты, которая приходила толстенным рулонами, а сейчас все это в считанные секунды доставляется различным мессенджерами. Раньше было много источников информации, но не было технической возможности передавать их, а теперь наоборот.
Для журналистов, которые работают в поле, это, конечно, плюс, ведь сейчас важна суть информации и скорость ее передачи. Раньше кто первый по сетке вещания вышел в эфир, тот и стал проводником. А сейчас все по-другому. Ты получил и тут же выложил в сеть, а потом это покажут по телевидению.
– Ваши прогнозы на будущее телевидения и пожелания коллегам к празднику?
– Конечно, телевизор, как источник информации, уступает Интернету по скорости. Но, с другой стороны, он несет несколько иную функцию, нежели Интернет-ресурсы. Интернет – это такая кухня быстрого питания, а телевизор – это домашняя кухня, элитный ресторан. Есть люди, которые не воспринимают Интернет, а смотрят только телевизор.
Телевидение – дорогая штука, зависит от рейтингов и долей, от рекламы. Поэтому проекты, появляющиеся на ТВ, должны смотреться подавляющей частью аудитории. К сожалению, запросов становится все меньше и меньше, и сегодняшний телезритель воспринимает отнюдь не высокохудожественную и интеллектуальную программу, а что-то другое.
Но телевизионные каналы стали не свою сетку вещания видоизменять, а создавать специальные каналы о культуре, хоккее, футболе, животных, сериалы и т. д. Ты можешь не смотреть ту сборную солянку, которую представляют из себя основные федеральные каналы, а выбирать специализированные. Поэтому каких-то прорывов в телевизионной области и проектов, которые перевернут все с ног на голову, я не ожидаю.
Коллегам я желаю воздуха и вменяемого начальства!
Марианна Баконина
Тележурналист, писатель, заместитель главного редактора Интернет-журнала «Мозгократия».
На канале ТРК «Петербург - Пятый канал» вела программы «Информ-ТВ», «ТСБ», «Между строк», «Обратный отсчет» «Люди и страсти», на 100ТВ – программы «Пресс-клуб», «Точка зрения», «Отражение», «Точка невозврата», «Петербургский репортер», «Свободное время».
– Чем запомнился первый день на ТВ и каким было телевидение в то время, когда Вы пришли туда работать?
– На ТВ объявили кастинг ведущих программы «Зебра». Моя подруга, актриса, попросила меня пойти с ней. Это был 88-й или 89-й год. Я тогда как раз окончила Восточный факультет СПбГУ и честно об этом рассказала. Замечательный редактор Татьяна Сергеевна Богданова спросила меня, не соглашусь ли я писать сценарии к детским программам о религии. Я согласилась, а потом уже, когда были готовы несколько сценариев, режиссер предложил стать ведущей, некоторые фрагменты произносить в кадре. Но поскольку я тогда должна была уезжать к мужу в Ливию, то мы снимали только обвязки со мной, а все остальное – уже без меня. Я уехала и даже не увидела эти передачи в эфире. А когда вернулась, мне предложили стать нештатным автором. Тогда как раз образовался ТТЦ «Лира», мы там делали разные высокохудожественные проекты, канал «Петрополь», например. Помню, мне хотелось для «Лиры» снять перфоманс под названием «Раскол», который проходил в Манеже. Тогда очень плохо было с техникой, надо было заявки писать за две недели, а в редакции информации камеру давали быстрее, и я попросила ее там, у них было гораздо проще с техникой. Со мной поехал великий оператор Володя Гречишкин, который в первой половиной дня ездил на съемки со Светой Сорокиной. А когда Светлана уехала в Москву, в 1991 году, он предложил мне занять ее место в воскресном обозрении «Факт».
С техникой было плохо. Изначально монтировали многое на «широкую» ( так называли на сленге широкую ленту (50,8 мм) образца 1958 года), это были огромные бобины, их один человек поднять не мог. А склейки тогда делались чуть ли не вручную. Камеры были оставшиеся с 80-года после Олимпиады – БОШи и так называемые КП 221 – это помесь «Betacam» и какого-то изобретения НИИ телевидения. Они были тяжеленные, а кассеты бетакамовские работали до 2000-х, наверное. Никакого цифрового монтажа не было. То, что сейчас – это просто счастье. Можно на айфон снять качественное видео.
– Как менялось ленинградское телевидение и какое оно сейчас?
– Когда мы только начинали, с одной стороны, была свобода, с другой – непонятно, как работать. Ведущий с выпускающим решали, какие сюжеты делать. У нас была совершенно замечательная пара бравых корреспондентов, которым разрешили делать пятничные вечерние новости. Для первого выпуска они отобрали полный эксклюзив: какую-то разрушенную вертолетную полосу, вставший завод, нашли каких-то обманутых владельцев ваучеров, а по дороге случайно увидели драку и сняли драку. Потом все это ударным образом смонтировали под полет валькирий (смеется). И подумали – как-то жестко получилось. Решили смягчить финал и поставили под конец сюжет про культуру, даже не смотря его. Но на их беду это оказался сюжет про конкурс реквиемов. Конечно, после такого были разборки с руководством. От эфира их не отстранили, тогда очень редко отстраняли. Это был 1992 год. Что-то похожее на цензуру я услышала в 1994 году накануне Игр доброй воли. Нас всех собрал тогда главный редактор и сказал: «Вот вы приезжаете на объект Игр доброй воли, видите какое-нибудь безобразие, сразу снимаете и привозите. Нет бы походить, поискать, может быть, найдете что-нибудь хорошее». Это было тоже без особых репрессий, но сюжеты уже снимали с эфира.
И когда я работала на «100 ТВ» не могу сказать, чтобы была цензура. После избиения оппозиционного журналиста Олега Кашина нам сверху сказали, поменяйте тему Пресс-клуба и снимайте программу, хотя уже была готова другая программа.
Сейчас телевидение стало намного богаче, появилось намного больше технических возможностей. А ведущие всегда были разные – и тогда, и сейчас. Просто их стало в несколько раз больше, потому что сейчас больше телевизионных каналов. Непрофессионализм? На мой взгляд, яркий пример непрофессионализма – скандалы во время съемок: кому-то разбили камеру, где-то не пустили корреспондента, это совершенный непрофессионализм, именно журналистский. Помню, в 1997 году мы делали итоговую программу на 5-м канале «Обратный отсчет». Мы приехали на блокпост в Ставропольском крае, почти на границе с Чечней. Командир этого блокпоста не разрешил снимать, я оператору мигнула – он понял, что надо отключить огонек на камере и снимать что возможно с руки. А я стала болтать с этим капитаном про то, про се, шлем попросила примерить. В результате он разрешил снимать где угодно, кроме кунга, где бойцы отдыхают. А если бы я стала ссылаться на закон о СМИ, кричать, что я право имею, то ничего бы мы не сняли. Насколько я знаю, большинство конфликтов между прессой и теми, кто не хочет быть в кадре, именно из этой серии.
– Ваши прогнозы на будущее телевидения и пожелания коллегам к празднику?
– Если говорить о будущем, то, на мой взгляд, все идет к очень жесткой специализации. Это уже и сейчас происходит, эти бесконечные каналы «Охота», «Рыбалка», «Кулинария» – вот таких профильных каналов будет еще больше. Сохранятся ли каналы федеральные и городские в том виде, как они есть, я не уверена. Потому что и сейчас уже многие смотрят новости в удобное время, никто не бежит включать в девять вечера программу «Время».
К празднику пожелаю коллегам работать от души, качественно и получать от этого удовольствие!
Иннокентий Иванов
Тележурналист, сценарист, режиссер, лауреат Гран-при конкурса "Золотое перо" - 2016.
Работал корреспондентом и ведущим в программах «Информ-ТВ», «Телекурьер», автор и ведущий программ «Международное обозрение» (ТРК «Петербург – 5 канал»), «Сферы» (Телеканал «Культура»), «Культурная столица» («Искусство ТВ»), «Параллели» (канал «Санкт-Петербург»). Автор многочисленных документальных сериалов и фильмов для каналов: Общественное Российское Телевидение, Культура, Санкт-Петербург, Первый ТВЧ и других.
– Чем запомнился первый день на ТВ и каким было телевидение в то время, когда Вы пришли туда работать?
– Я пришел на практику еще на Ленинградское телевидение летом 1991 года. Мне дали задание: взять интервью у Константина Райкина. Мы поехали, но оператор сказал, что это бесполезно: Костя никому интервью не даст, а тебе тем более – типа, малолетка. В общем, мы приехали на репетицию и замечательное интервью с ним записали, потом оно многократно повторялось в разных программах. А в сентябре этого же года (после путча) появились ставки в редакции информации и пропаганды, и меня взяли в штат. Мне было 18 лет. Мы очень много работали. Снимали по 40, 50, а то и больше сюжетов в месяц, абсолютно все – от культуры до политики, куда пошлют – туда и поехали. Нас эксплуатировали по полной. Только потом мы стали определяться по темам.
Телевидение тогда было очень живым. Все вспоминают «Взгляд», «Пятое колесо» – это было телевидение слова, потому что раньше ничего нельзя было показывать и говорить, а тут вдруг раз – и все разрешили. Мы сейчас вспоминаем и ностальгируем по этим программам не потому, что они были очень хороши с точки зрения качества телевизионного продукта, – они были интересны, потому что впервые люди с экрана вещали то, о чем обычно говорили на кухне. Потом, с начала 90-х и где-то до первой реформы в 1998 году (когда многих уволили), на Чапыгина было не протолкнуться: количество людей было огромное, и все работали, что-то обсуждали, были какие-то творческие замыслы. А потом с каждым годом людей становилось все меньше, работать было все скучнее и здание на Чапыгина стало полупустым – сейчас идешь по коридору и, дай Бог, кого-то встретишь.
– Какое сегодня телевидение, его плюсы и минусы?
– Ведущих новостей тогда все знали. Сейчас спросите меня, кто ведет новости на «5 канале» – я не знаю. Не потому, что я не смотрю телевизор, я их не вспомню. Я не знаю, как отбирают ведущих, не всегда понятно. Сейчас вести программу новостей могут люди с отсутствием обаяния. Красивые, некрасивые – это не аргумент. Но ведущие должны быть обаятельными и вызывать какое-то доверие у зрителей. А ведущие с дефектами речи или говором – это просто недопустимо. Раньше тоже приезжали из других городов, но были специальные курсы, где учили говорить, занимались речью, потому что нужно правильно ставить ударение, не мэкать, не бэкать. Сейчас этого, очевидно, нет, поэтому качество ведущих упало, и внутреннее содержание их недостаточное для того, чтобы их запомнили. Это мое сугубо личное мнение.
Техника поменялась абсолютно. Мы начинали работать черт знает на чем (смеется). У нас были камеры, где половина была сделана в Советском Союзе, а половина – закуплена в Японии. Эти гибриды все время выходили из строя. Конечно, сейчас техническая оснащенность совершенно другая, это просто небо и земля. Но мы и на плохом оборудовании делали хорошие программы, а сейчас на хорошем делают плохие. На телевидении имеют ценность какие-то идеи, творчество, а все, что куплено – это железо, на него просто нужны деньги.
Сейчас я не могу сказать, что на телевидении есть цензура – это не то слово, это не цензура, а просто регламентирование работы, какие-то рамки, в которые поставили журналистов, отсутствие возможности экспериментировать, и это, конечно, удручает. Я не являюсь штатным сотрудником канала, но, если говорить о том, что я вижу на бывшем ленинградском телевидении, оно, конечно, погублено было вначале 2000-х годов. Сейчас предпринимают какие-то попытки что-сделать на канале «Санкт-Петербург» и на «78-м», это замечательно, но пока это только попытки. И аудитория не та уже. В 90-х, когда мы работали, ленинградское телевидение имело статус всероссийского, и даже когда этот статус вернули «5 каналу», все равно не смогли вернуть той популярности и того авторитета, который был у Ленинградского телевидения.
– Ваши прогнозы на будущее телевидения и пожелания коллегам к празднику?
– Телевидение, на мой взгляд, сейчас ориентировано на аудиторию ниже среднего. И в этом проблема. Оно должно ориентироваться хотя бы на среднего зрителя. Я не знаю, что должно поменяться, многие говорят, что мы не показываем интересные, стоящие программы или показываем их ночью, потому что аудитория прайм-тайма не доросла до этих программ. Но если вы их не показываете, она и не дорастет никогда. А если вы на это время поставите телевизионный документальный проект и будете показывать его в одно и то же время так же, как эту ерунду сегодня – из месяца в месяц, из года в год, вы приучите аудиторию смотреть такого рода телевидение.
Интернет – это всего лишь площадка. Я, например, не люблю что-то искать в Интернете, мне проще включить телевизор. Конечно, мне б хотелось, чтобы там была функция выбора программ, я думаю, что это уже где-то есть или наверняка будет прямо вот в этом ящике, который висит, а не в каком-то там компьютере.
Коллегам можно пожелать только честно делать свою работу, чего очень часто, к сожалению, мы не делаем. Все возможности у нас есть и все в наших силах. Если работать честно, то поменяется само телевидение, если нет – оно не меняется. Вот единственное пожелание. А телезрителям желаю быть разборчивыми и не верить