«Журналистам не хватает солидарности»
ПЕТЕРБУРГСКИЕ журналисты знают Галину Артеменко как одного из опытнейших корреспондентов, отдавшего профессии многие годы. Но трудно не обращаться к Гале на «ты»: она не давит авторитетом, не глядит свысока на молодых коллег и до сих пор работает «в полях». Мы узнали, кто вдохновил Галину заниматься журналистикой и что она думает по поводу проблем профессионального сообщества.
Галина родилась и выросла в Петербурге. На Васильевском острове родились два ее сына. Любовь к прекрасному привела ее в СПбГиК, но жизнь заставила взяться за перо.
«Я случайно оказалась в журналистике. Это был 1989 год, начало 1990-го, все уже было проблемно – и с деньгами, и с едой, и со всем остальным. Было тяжело, и подруга предложила написать текст в районную газету. Я написала. Это было для меня спасением: КПСС еще была жива, газета была районная и принадлежала райкому, деньги еще платили. Для меня это было большим подспорьем. И вдруг я поняла, что могу писать, мне это интересно. Хотя раньше я писать совсем не любила».Позже Галина познакомилась с Алексеем Захарцевым, работавшим тогда на Ленинградском радио. Он предложил ей сотрудничество, однако попасть в штат было непросто: брали в первую очередь парней. Несмотря на трудности, в 1993 году Галина стала штатным сотрудником радиостанции.
«Было очень тяжело, потому что днем я работала в Петергофе, в газете “Петергофский вестник”, а вечером ехала на радио монтировать сюжеты. Был период, когда я сидела в эфире и будила детей в школу по телефону. Они росли в редакции. В “Петербургском вестнике” старший сын с одноклассником нашли прибор “Юный химик” и что-то подожгли, ужасно было. У меня есть смешная фотография в домашнем архиве, когда я кормлю грудного сына и диктую в номер, а коллега печатает».За 25 лет Галина Артеменко успела посотрудничать с десятками изданий, среди которых издательский дом «Шанс», молодежное издание «Пять углов», газеты «Час пик», «Невское время», «Вечерний Петербург», «Ведомости», ряд московских газет и журналов.
«90-е годы пережили в полуголодно-веселом существовании. Веселом, хорошем существовании, я не кину в девяностые камень, несмотря на все сложности быта. Была дикая вера в то, что мы делаем хорошее дело, что все будет хорошо».С 2004 по 2010 год она была внештатным корреспондентом агентства Regnum, еще четыре года проработала в штате издания.
«Сейчас я думаю, что если бы мне второй раз предложили вдруг такой подарок как жизнь, я бы хотела, чтобы детей было больше, чтобы семья была крепче. Может быть, и не было бы журналистики, не знаю. Потому что нет ничего важнее семьи. Я бы, наверное, не стала специально поступать на журфак, чтобы стать журналистом. Если бы сейчас была такая возможность, я бы попробовала поступить на психологию или иностранные языки».Осенью 2014-го Галина уходит из Regnum: ее попросили уволиться «по собственному желанию» из-за постов в «Фейсбуке». Галина была возмущена, но в споры с начальством вступать не стала. С 2014 по 2015 год Галина сотрудничала с агентством «Телеграф». Сейчас пишет для «Фонтанки» в рубрику «Доброе дело»: рассказывает о помощи ближнему и проблемах благотворительности.
«Мне нравится, когда наше слово отзывается. Это такая крутая журналистская фишка, когда ты понимаешь, что можешь кому-то помочь, что-то поменять, что-то улучшить, указать на проблему или ее решить. Или написать про что-то интересное и красивое».
– Наверняка у тебя была возможность осесть в одной из редакций, со временем дослужиться до главного редактора. Что заставляет до сих пор работать «в полях»?
– У нас очень странные взгляды на карьеру: если ты к 35 годам не стал начальником, значит, ты полный лузер. На самом деле карьеру можно рассматривать не только как вертикаль, но и как горизонталь. Ты постоянно учишься, узнаешь новое, разбираешься в целом ряде предметов достаточно глубоко. Это непросто. Ты все время пополняешь самые разные области знаний. Мне кажется, это интереснее, и я знаю таких людей. Необязательно становиться начальником, приходить в офис к десяти и уходить в семь, быть не в ладах с собой. Мне нравится делать то, что я хочу. Не хочу быть никаким начальством. Мне почему-то и так хорошо.– В журналистике существует популярный принцип невмешательства. Люди уходят от журналистики мнений, считают себя беспристрастными наблюдателями, которые стоят над схваткой. Ты подписываешь петиции, по мере сил участвуешь в благотворительных инициативах. Почему?
– Я знаю, что многие коллеги подписывают петиции, выражают свое мнение – это нормально. Если ты считаешь, что лучше сохранить баротделение в детской больнице, знаком с ситуацией и выражаешь мнение как частное лицо, почему нет? Есть такая грань, за которой человек становится циничным. Ему никого не жалко, кроме себя и близких, ему смешно от того, от чего мне будет больно. Я никогда никого не осуждаю, это моя собственная жизнь. Но если я вижу, что это плохо, и я с этим не согласна, я выскажусь.Я не разделяю свое время на рабочее и нерабочее. Это плохо, конечно. С одной стороны, это неправильно, у человека должна быть личная жизнь, семейные праздники, ремонт квартиры, поездка на отдых. Это очень хорошо, это нормально. Но я совершенно одинокий человек, так сложились обстоятельства. Может, было бы круто поехать с семьей на дачу, но у меня этого нет.– Кажется, что сейчас журналистское сообщество очень раздроблено. Как можно сплотить профессиональное сообщество?
– Мне кажется, нам всем не хватает солидарности. Хорошо, когда ты знаешь, что профессиональное сообщество тебя поддержит, подставит плечо, если с тобой что-то случится. Солидарности не хватает. Как сделать, чтобы она была? Мне кажется, это само приходит. С ростом гражданского общества, с ростом уважения к личности. Я не могу строить прогнозы о том, куда пойдет журналистика. Не знаю, куда она пойдет. Я знаю, куда я пойду.– Кто все эти годы вдохновлял тебя на работу журналистом?
– Потрясающей была история с Домом радио, там всех поименно можно называть. Редакция «Петербургской панорамы» – это было круто, первый прямой эфир в Советском Союзе, новостная программа, и там было все прекрасно. В 90-е годы было две программы, которые я обожала: «Ленинградская-Петербургская панорама» и «Авторский канал». Я бы хотела вспомнить Елизавету Богословскую из петербургского «Часа пик» – это была совершенно прекрасная, известная газета, и Лиза была моей «крестной мамой». Сейчас это, наверное, забытые имена – Татьяна Чесанова, Нонна Тимошенко. Кира Обухова из «Фонтанки.ру». Наша дружба была короткой, очень жаль. Сначала я с текстами познакомилась, а потом – лично. Киры нет уже полтора года, даже чуть больше, а я до сих пор ощущаю потерю как совсем недавнюю.Я помню Иру Багликову, которая сейчас возглавляет «Доктор Питер», по «Невскому времени». Это замечательный человек, замечательный редактор. Я благодарна Сереге Ковальченко («Телеграф») – это был просто полет. В «Телеграфе» был отличный коллектив, отличные ребята. Андрей Гореликов, парень, который хорошо пишет о литературе, о культуре . Я думаю, в свое время он будет звездой.– Не планируешь ли ты однажды навсегда завязать с журналистикой?
– Я уже «сбитый летчик», официально в СМИ не работаю. Сотрудничаю с «Фонтанкой», с газетами, с порталами. Я член Союза журналистов, но не являюсь штатным сотрудником ни одного СМИ. Видимо, для меня единственный возможный способ существовать. Я до сих пор стараюсь сделать что-то хорошее.Прошедшие десять лет я так дико молотила в новостях, что просто устала. «Завязывание» само придет, не будешь же до 70 лет бегать. Всегда надо вовремя уйти, не надо смешить людей. Не надо ходить по мероприятиям, есть-пить и потом ничего не писать. Это бред, так нельзя.