"Журналистика – это строгий храм реальности"
Многие из тех, кто с детства любит литературное слово, так или иначе приходят в журналистику. Сделала так и Дина Бакулина, неизменно получавшая пятерки за сочинения. Но, получив диплом журналиста, свернула с этого пути, чтобы прийти к истинной цели – стать литератором и писать книги.
– Дина, писательский талант вы унаследовали или воспитали?
– Первое свое стихотворение, кажется, в первом классе, я написала о любви. Помню первые строки: «Любовь она не бабочка…» (смеется). Написала его на большом листке большими красивыми буквами, вот мне оно и запомнилось. Уже тогда я пыталась что-то сочинять. А в школе писала дневники, но все время опасалась, что дневник кто-нибудь откроет и прочитает. А ты там открываешь душу, пишешь о самом личном, о чем никому на свете не сказал бы, даже самой близкой подруге. А писать-то хотелось! И я стала писать письма своей бабушке в деревню. Бабушка была малограмотная, и вот она, бедная, читала мои рассказы о том, как я живу, как хожу в школу, какие оценки получаю, с какой девочкой и какой фильм смотрела. Но она меня очень любила и отвечала на мои письма, как могла. И я ей очень благодарна за это.
Летом я ездила к этой бабушке и еще к другим двоюродным бабушкам в деревню – а потом написала о них и о моем детстве рассказ «Огуречный лосьон». Он опубликован и получает хорошие отклики. Мы никогда не знаем, кому мы обязаны тем, кем стали. Может быть, полуграмотной бабушке в деревне, может быть, каким-то другим важным встречам.
– А родителям?
– Мой папа возглавлял многотиражную заводскую газету, одну из лучших в городе – кажется, она называлась «Ленинский путь». Там работали интересные люди, которые писали о рабочих. Я очень любила приходить к папе на завод, чувствуя там себя в каком-то фантастическом мире, где все живое – не только люди, но и машины. Именно папа посоветовал мне поступить на факультет журналистики. Но мне тогда очень нравился английский язык, у меня был очень хороший репетитор – профессор нашего университета, филолог Нина Михайловна Филиппова, благодаря которой я полюбила английский. И мне хотелось работать с языком. И я подала документы и в училище на стенографистку со знанием английского, и на факультет журналистики. Но в итоге выбрала, конечно, журналистику.
– Папа не просил вас писать в многотиражку?
– Безусловно, я что-то писала в газету, в школе я все время что-то писала – сочинения, олимпиады по литературе. Учительница очень хорошо ко мне относилась, называла меня не Диной, а Дианой: мне тогда не нравилось мое имя, это сейчас мне оно нравится. Причем, строгий тон учительницы никогда не совпадал с искренними чувствами, которые она ко мне питала. Она меня понимала, и за сочинения я всегда получала пятерки. Это третий человек, который оказал на меня влияние и которому я очень благодарна.
– Как вспоминаются годы учебы в университете?
– Учиться было очень интересно, но много было странных дисциплин. Например, у нас был такой странный предмет или факультатив, на котором проводили разбор стихов. Помню, мы разобрали стихотворение Анны Ахматовой: «Слава тебе, безысходная боль, умер вчера сероглазый король…». И оно было убито после разбора полностью. Я была еще совсем юной и мало что критиковала, но мне уже тогда показалось, что этого делать нельзя. К счастью, у нас была довольно свободная дисциплина, не типичная для многих других вузов в то время, мы могли какие-то лекции пропускать, но вовремя сдавать пропущенный материал. Мы этого придерживались, но иногда уходили в свободное плавание. И ощущение свободы в творческом пути, наверное, дал мне факультет журналистики.
– Как вы ей воспользовались?
– Я отложила диплом в сторону и стала преподавать. Началась перестройка – был 1988 год. Работать журналистом мне не хотелось, хотелось работать с детьми и с английским. И я вернулась к своему любимому английскому, который все это время изучала.
– Когда вы поняли, что журналистика – это не Ваше? Ведь вы неплохо закончили университет, а без публикаций, стажировок, а значит, большой журналисткой работы это было бы невозможно.
– Я всегда старалась все задания выполнять хорошо, нравились они мне или нет. Иногда писала ночью, оттягивая до последнего. Например, статью про открытие дамбы, куда меня направили. Я там ходила в каких-то резиновых сапогах, слушала и ничего-то в этом не понимала. Никаких тонкостей не видела, хоть и читала про дамбу, готовилась – ну не было мне это интересно! А нельзя же делать то, что ты не любишь.
Или отправили меня к передовику производства – не помню сейчас имени-отчества. И вот мы беседуем: Иван Иванович, прекрасный передовик, отец шестерых детей и я, 20-летняя студентка – ни жизни не знаю, ничего, как дите. Было страшно, чувствовала себя неуверенной, тем более, не знала производства, какие он там станки ремонтирует, ты видишь станок, и для тебя это пустое место. А у него специализация, и ты тоже должен про это спросить, что для меня было вообще невероятно. Я не только ничего не понимала в производстве, но и не хотела понимать: любви-то не было ко всему этому.
– Почему вас посылали именно на производство? Были же и другие темы: театр, кино, образование…
– Не знаю, видимо, не складывалось.
– Как оценивали ваши материалы?
– Хорошо, потому что я делала тексты старательно, все, слава Богу, принималось, но там не было души. А многотиражке, куда писала, важно было, чтобы вышел материал, наверное, сами что-то доделывали, но ко мне все хорошо относились. Я сделала несколько материалов для газеты «Смена», в которой работала очень хороший журналист Нина Андреева. Она могла бы стать моей крестной матерью в профессии, если бы я очень быстро не ушла с этого пути, который я просто не любила. К тому же, нас в университете учили: если ты не можешь добыть информацию официальным путем, то должен хоть в окно влезть, то есть обладать какой-то настойчивостью, совершенно для меня невозможной. У меня этого натиска никогда не было, и я никогда не могла упираться лбом, чтобы открыть дверь. Потому что я уверена, если одна дверь закрыта, откроется какая-то другая.
Параллельно с учебой я работала и в других газетах. Это была работа со словом, она меня многому научила. Мне приходилось писать материал в строгих рамках определенного жанра – репортаж, интервью. Я должна была форматировать, вычитывать свой материал, работать над ним. Это творческий процесс, и я очень благодарна и факультету журналистики, и преподавателям, которые были добры ко мне, как и ко всем нам.
– Совсем без сожаления ушли из профессии?
– Да. Меня всегда тянуло именно к писательству, а это совершенно другая работа. Журналистика – это строгий храм реальности, ты в рамках жанра и газетного пространства. А здесь ты сиди и пиши то, что хочешь, и сколько хочешь.
– Когда и что сподвигло вас на написание первой книги?
– Я и раньше, учась в университете, и позже, работая в военном институте, где преподавала курсантам английский язык, постоянно писала, но для себя, в стол. Потом институт реформировали, именно тогда я решила написать полноценную книгу. Это произошло не так давно, в 2013 году. Может быть, потому что у меня уже сын к этому времени вырос, и я освободилась от забот. Но я вдруг начала писать не в стол. Это была повесть «Кот из Датского королевства» о коте по имени Андерсен. Дала почитать друзьям, и неожиданно эта повесть пошла по рукам, знакомые отдавали знакомым, люди просили продолжения. Меня это удивило и обрадовало. Сначала книга вышла в рукописном варианте, но когда я увидела, что аудитория стала большой, мы с мужем (писателем Алексеем Бакулиным) стали подбирать картинки и решили ее издать.
– Вы издали книгу за свой счет, не предлагая ее издательствам?
– Нет, я не предлагала. Мы продаем свои книги на выставках и презентациях. Это намного приятнее, чем продавать в магазинах, здесь есть обратная связь с читателями. Люди говорят, что им нравится: «открыла полистать и не смогла оторваться» или «остановку пропустила, зачитавшись Вашей книгой». Две пенсионерки так растрогались, что принесли мне шоколадку, рассказав о том, что одна из них, читая мою книгу, даже стала лучше себя чувствовать. Это так поразительно, ведь ты же пишешь без какой-то цели: не собираешься никого ни поучать, ни лечить, не можешь быть таким самонадеянным, но, слава Богу, что твое слово так действует на человека. Это минуты счастья. Хочу, чтоб они всегда были в моей жизни, это очень для меня важно, важнее, чем материальный подарок или что-то еще. И мою первую книгу быстро раскупили, было несколько ее переизданий.
– У вас еще совсем маленький писательский стаж, но вы уже член Союза писателей! Значит, ваше творчество оценено по достоинству в профессиональной среде.
– Меня приняли в члены Союза писателей года два назад. Сначала я посещала секцию прозы, где были, кстати, одни мужчины. Я слушала внимательно, мне было интересно, а потом председатель секции детской прозы Николай Николаевич Бутенко меня заметил, ему попалась в руки моя книга в жанре фэнтези «Бегство отщепенца». Книга ему понравилась, он сказал, что она написана хорошим языком и что он зачитался. И предложил мне вступить в Союз.
– А вы делите писательское творчество на женские и мужские романы?
– Мою литературу больше понимают женщины, но я встречала мужчин, которые читают мои рассказы. Один из них даже прослезился, прочитав повесть «Траинадцатая звезда». Но там история о мужчине, о полковнике в отставке, и его семье. Это достоверная история, которую мне рассказали его родственники. Конечно, я в ней много поменяла, но суть осталась. Удивительно, что реальным участникам событий понравился рассказ, хотя людям свойственно относиться к описаниям героя, прототипом которого они являются, буквально. Они часто придираются к описанию поступков, даже прически (смеется). У меня был такой случай, когда женщина узнала в героине себя, а образ был отрицательный, но персонажи – это всегда другие люди, не имеющие прямого отношения к прототипам. Я теперь поняла, как осторожно надо описывать человеческие истории.
– Вы черпаете сюжеты из разговоров с людьми?
– Конечно, из жизни. Интересны не счастливые, а печальные истории, когда жизнь поворачивается к человеку неожиданной стороной, как он падает и поднимается. Повесть «Бегство отщепенца» я писала для подростков, которые учились в воскресной школе. Конечно, это была фантастическая история, но, написав одну главу, я прочитала ее этим детям, и они просто заставили меня писать дальше, настолько им понравились эти приключения. Причем, я не собиралась писать фэнтези, но жанр появился из жизни. И не думала издавать книгу, но художница Мария Шевцова прочитала повесть в рукописи и сказала, что с удовольствием бы сделала рисунки. И я обещала ей издать книгу. У этой книги оказалась необычная аудитория, я и не знала, что она такая разновозрастная. Ее любят и дети, и взрослые. Видимо, фантазия завораживает.
– Почему вы не стараетесь раскрутить себя как бренд в сети, не ищете издателей, чтобы они платили вам гонорары?
– Я никогда не занималась собственным пиаром. Этот путь я смогла пройти только каким-то чудом, потому что у меня нет богатых знакомых и родственников, чтобы печатать книги огромными тиражами. В этом случае их себестоимость очень низкая, и, продавая книгу, можно получить реальную прибыль. А я печатаю тиражом где-то 500 экземпляров, и, тем не менее, они быстро расходятся. Если ты платишь, ты заказываешь музыку. И в этом смысле издавать книги самому выгоднее. Это дает свободу. На вырученные от продажи деньги я могу напечатать новые. Мне однажды сделали заказ в одном издательстве, но предлагали написать женский детектив, чтобы там присутствовал подводный мир и акулы. Мозг у меня на детектив не заточен вообще, да еще женский и об акулах. Даже если бы я хотела обогатиться, то не смогла бы принять эти условия. О том, чтобы себя раскручивать, я не думала, хотя мне казалось, что я довольно много пишу о своих презентациях в сетях. А еще я веду литературный кружок в ПМК Ленинец – для детей от семи лет, на Ленинском, 137, где мы пишем сказки и рассказы. И там же иногда провожу презентацию своих книг.
– Сейчас вспоминаете о своем журналистском пути, который привел вас в литературу, и что думаете о журналистике вообще?
– Мне жалко, что журналистики осталось мало, хочется, чтобы были газеты и хорошие материалы в противовес «грязной» светской хронике. Наверняка есть невостребованные журналистские кадры. Поскольку это тоже работа со словом, то эту сферу можно считать и родственной, и близкой. Я очень благодарна факультету журналистики, потому что считаю, что все в жизни очень тонко связано. И я не отделяю свой диплом факультета журналистики от того, чем я сейчас занимаюсь. Просто эта река ушла в другое русло, но у нее был один исток.
Посмотреть все материалы рубрики: "Журналист меняет профессию"
(рубрика действует в рамках проекта "Поддержка", реализуемого на средства гранта Санкт-Петербурга)