Я был и остался книжным человеком
Рубрика «ЖЗЛ: Золотое перо». Яков Гордин - лауреат в номинации «За вклад в развитие журналистики» конкурса «Золотое перо»-2018.
Для многих писателей журналистика является лишь ступенью в карьере на пути к профессиональной литературе, а известный публицист, историк и издатель Яков Гордин возвращался к СМИ на протяжении многих лет, во время перестройки сотрудничая с популярными ленинградскими газетами «Час пик», «Невское время» и «Литератор» как политический журналист. Вот уже тридцать лет Яков Аркадьевич является соредактором журнала «Звезда». И хотя свой главный журналистский подвиг, по собственным словам, он совершил на заре своей деятельности, премия журналистского конкурса «Золотое перо-2018» «За вклад в развитие журналистики» нашла своего героя в нынешнем году, очень непростом для его журнала.
Два пути – романтика и литература
Яков Аркадьевич родился в семье литераторов, мама – писательница, отец - историк и литературовед, с 1945 по 1949 год был зам. директора Пушкинского заповедника по научной части, разрабатывал концепцию восстановления Михайловской усадьбы. Воспитываясь в атмосфере любви к изящной словесности, слушая разговоры родителей об истории и литературе, подолгу живя в Михайловском, Яша увлекся не семейной профессией, а … зоологией. Лес, озера, дикая природа, свободная жизнь – вот что манило к себе мальчика в школьные годы. А богатая родительская библиотека с ранних лет приучила к чтению, и Яков зачитывался книгами о путешествиях, мечтая скорее закончить школу.
- В школе я учился плохо, потому что читал книги: мне это гораздо больше нравилось, чем заниматься школьными делами. А дома у нас были достаточно редкие книги. Например, огромная «Антология русской поэзии», вышедшая в 25-м году XX века, очевидно, это была последняя книга такого рода, в ней были опубликованы стихи Гумилева, Ахматовой и всех поэтов Серебряного века. Поэтому я с юных лет неплохо знаю новую русскую поэзию.
Сразу после школы я сбежал в армию, потому что мне надоело учиться. Но дело не только в этом, а в том, что я представил себе свою дальнейшую жизнь: надо куда-то поступать, и опять будет та же коммунальная квартира, тот же быт… А я очень любил в то время Джека Лондона, Ницше и другую «брутальную» литературу и понимал, что должен быть какой-то выход, чтобы вырваться из этого быта. А какой выход? Путешествовать не отправишься, в пираты не пойдешь – только армия. Ну вот, я пошел и попросился в армию. Меня охотно взяли, и я очень рад, что у меня это получилось.
Служил я очень удачно: был и на Дальнем Востоке, и на монгольской границе, и в Восточной Сибири. Дослужился до помкомвзвода. Сам не ожидал, что сделаю такую карьеру. Из армии я писал очень много писем, и родители их сохранили – их оказалось штук 80. На основе этих писем я написал пару лет назад свои армейские воспоминания. Книжка должна выйти в НЛО (Издательство «Новое литературное обозрение»). Так вот, когда я после большого перерыва перечитывал эти письма, то с некоторым удивлением заметил, что уже через несколько месяцев после начала службы стал просить родителей о довольно странных вещах: а не пришлют ли мне учебники по истории и литературе, по которым готовятся к поступлению в университет?
В армии Яков забыл про зоологию и, начитавшись книг уже исторических, решил выбрать другую профессию. Вспомнил, что тяга к писательству наметилась еще в школе, когда он в 10-м классе начал собирать материал и писать роман о великом завоевателе Тимуре.
- Я очень любил романы Яна: «Чингисхан», «Батый», замечательный исторический роман Генриха Манна «Юность короля Генриха IV». Поэтому решил заняться исторической литературой. Демобилизовавшись, я поступил на подготовительные курсы английского языка, потому что после школы все забыл, а потом в Ленинградский университет на филологический факультет. Может, надо было поступить на исторический, и я бы окончил тогда университет. А так два года проучился и сильно загрустил. Опять, как перед армией, было ощущение, что нужно что-то в жизни менять. И тут, к счастью, я встретил своего школьного приятеля, который был техником-геофизиком и только что вернулся из геологической экспедиции из Казахстана. Он поступил в НИИ геологии Арктики, собирался ехать на Север и позвал меня с собой.
Я перешел на заочное отделение, окончил курсы техников-геофизиков при НИИ геологии Арктики и пять лет работал на Севере. С восторгом вспоминаю это время! Мы с моим другом и начальником как-то сосчитали, что за сезон прошли по тайге порядка двух тысяч километров. К тому же, эта профессия меня кормила: зарплаты в то время были не бог весь какие, а на Севере был двойной коэффициент да плюс еще так называемые «полевые». Можно было за полгода заработать на зиму. Я полгода работал, потом увольнялся месяца на три-четыре, потому что взять отпуск за свой счет на такое длительное время было невозможно, и уезжал в Пушкинские горы. Там я два года работал младшим научным сотрудником. Зимой там делать было абсолютно нечего, и я писал стихи. Иногда кто-то приезжал, и надо было провести экскурсию по этому неотапливаемому Пушкинскому дому. Это был 60–61-й год.
Становление мастера – журналистика и публицистика
Длинными зимними месяцами Яков занимался литературой, писал стихи, а летом уезжал на полгода в экспедиции, которые не только «кормили», но были овеяны романтикой. В 1963 году, вернувшись из экспедиции на Верхоянский хребет, ему пришлось делать окончательный выбор – геология или литература. К тому времени у Гордина была уже молодая жена и маленький сынишка, и покидать их надолго не хотелось. В 63-м году он уволился из НИИ геологии Арктики, стал профессионально зарабатывать литературой и вскоре написал журналистский материал, который буквально спас Пушкинский заповедник от уничтожения большой заповедной зоны.
- В Литгазете у меня был настоящий журналистский подвиг. В 1965 году я получил письмо из Михайловского, от сотрудников заповедника – оно было паническим. Они писали о том, что Псковский облисполком решил построить на озере Кучане, в одном из самых охраняемых пушкинских мест, пятиэтажное здание турбазы. Литературная газета отправила меня туда в качестве спецкора. Я приехал во Псков, встретил там Семена Степановича Гейченко, директора заповедника, которого хорошо знал с детства – они с отцом работали. Он говорил о том, в каком ужасе от того, что происходит. А наутро я пошел в облисполком. Зампред по культуре, такой симпатичный дядька по фамилии Марковский, с бритой головой и усами – он мне сразу напомнил персонаж с картины Репина «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» – мне говорит: «Ну, что вы там, в Москве и Ленинграде, шум поднимаете? Озеро это зарастает, а мы его подчистим, лодочную станцию поставим на берегу, будет все культурно. Вот и Гейченко тоже за»! И показывает мне на Семен Степановича, который тоже пришел. И Семен Степанович, а он был актер, кивает: «Да, представьте себе, приезжает шахтер из Донецка и видит перед собой …» Я от него этого совершенно не ожидал! Но Гейченко смертельно боялся любого начальства, поэтому возражать облисполкому не решился.
Я съездил в Михайловское, посмотрел место, встретился со строителями и написал материал. А в Литгазете курировал мою миссию замечательный журналист Богат. Он сказал, что убедительнее будет, если под статьей будет не только моя подпись. Тогда я собрал под этим текстом подписи Ахматовой, Каверина, Катаева, Шкловского, Рахманова, Германа, Пантелеева, Веры Федоровны Пановой, Гранина. И все это опубликовали. После этого немедленно прекратили строительство и увезли оттуда все стройматериалы. Так что если бы не моя миссия, то стояло бы сейчас там пятиэтажное здание.
Но самой первой его статьей в Литгазете был материал о Лермонтове. В 60-е годы в СМИ ослабла цензура, и появилось много странных публикаций о литературе, которые Яков Гордин стремительно разоблачал.
- В частности, стала очень популярной дурацкая идея, что Лермонтова убил вовсе не Мартынов, а казак, который сидел за кустом. И замечательный лермонтовед Виктор Андроникович Мануйлов, у которого я поучился немножко в университете, предложил мне об этом написать. Я написал, объяснив всю вздорность этой истории. А потом я стал в Литературной газете довольно регулярно печататься, в том числе и в 70-е годы. У меня вышла большая статья о романах Окуджавы, много всего. С 60-х годов я стал публиковаться в «Новом Мире», «Вопросах литературы», позже в «Известиях», а с 1966 года – в «Звезде». К этому времени у меня вышло два сборника стихов, но я уже серьезно занялся русской историей и стал писать в основном об исторической литературе. Постепенно историческая публицистика стала моей профессией.
Яков Гордин и Булат Окуджава
Несостоявшийся драматург и опальный писатель
Большую роль в литературной жизни Ленинграда 50–60-х годов играли литобъединения, в которых участвовал и Яков Гордин. Поэтическое литобъединение работало в Горном институте: там были Городницкий и Кушнер, прозаическое – при издательстве «Советский писатель», где собралась замечательная компания во главе с Андреем Битовым. В это время Яков Аркадьевич занимается не только исторической публицистикой, но и пробует себя в драматургии и пишет либретто к операм, одна из которых, «Мария Стюарт», с успехом шла в Малом оперном театре в течение десяти лет. А вот первый драматургический спектакль, который был поставлен по пьесе Якова Гордина, продержался недолго, впрочем, как и остальные. Слишком несовместимы были шутовские авангардистские комедии с установками партийных чиновников. Яков Аркадьевич со смехом вспоминает о своем «тернистом» пути на театральную сцену.
- В 1968 году я получил предложение написать историческую пьесу для ТЮЗа. Она называлась «Вашу голову, император», а подзаголовок был «Трагикомедия с жандармским фарсом». Пьеса была как бы о народовольцах, но главным образом о жандармах, провокаторах и прочих зловещих и карикатурных персонажах из этого мира. Получился очень лихой спектакль, с элементами мюзикла. Его очень долго утверждали: комиссии был непонятен странный жанр с какими-то дурацкими типажами вместо привычных героев. Но на третий раз, притом что мы ничего не меняли, спектакль скрепя сердце утвердили. Публика очень хорошо его принимала, но через полгода, по указу первого секретаря Ленинградского обкома Толстикова, спектакль сняли.
Я потом довольно много работал для театра, и когда попал в опалу, меня очень выручали театральные связи. В это время произошло событие, которое повлияло на многие судьбы. В январе 1968 года в Доме писателей проходил знаменитый вечер творческой молодежи Ленинграда, где выступали Бродский, Довлатов, Городницкий, Попов, Марамзин, а я этот вечер вел. Потом был большой донос, и разразился крупный скандал. Довлатов после этого уехал в Таллинн, у Бродского, книжка которого лежала в «Советском писателе», пропала последняя возможность ее публикации, хотя вряд ли бы его книжку выпустили. А я к тому времени подписал уже два письма: одно было в 1964 году в защиту Бродского, другое – по поводу суда над Синявским и Даниэлем, а в 1968 году был суд над Гинзбургом и Галансковым, который так и умер в лагере. И вот это третье подписанное письмо мне уже с рук не сошло. Хотя я не был членом Союза писателей, меня вызвали и обещали «сохранить». Я не очень понял, что это значит. Я не знал, что в КГБ на меня заведено оперативное дело, которое закрыли только в девяностом году. А в Союзе писателей это знали. От меня и не требовали раскаяния и снятия подписи, чего я бы и не сделал. Они действительно благородно поступили, что решили меня "сохранить". Но это, конечно, была противная игра. Потом мне был вынесен секретариатом Союза писателей строгий выговор с предупреждением. Выговор этот сам по себе ничего не значил. Но обком тут же включил меня в «черный список», и я не мог в течение нескольких лет публиковаться на всей территории Советского Союза.
В результате книга стихов, которая готовилась к публикации в Советском писателе, не вышла. Пьесу сняли еще раньше. Зиновий Корогодский, который хотел заключить с Гординым договор на следующую пьесу для ТЮЗа, уже не смог этого сделать. Единственный журнал, в котором пару раз опубликовали статьи Якова Гордина, был «Простор» в Алма-Ате.
- И я стал писать под псевдонимом. Советская власть была несколько наивной и не замечала этого. У меня были друзья, среди которых одна замечательная женщина Тамара Муринец, редактор на ТВ. Я писал сценарий для Тамары, а Игорь Смирнов, работавший в Пушкинском доме (теперь он философ с европейским именем, живет в Германии и наш постоянный автор, ведет рубрику «Философский комментарий»), ставил свою подпись, отвозил, получал деньги и передавал их мне. Только два человека знали, что это писал я. Тамару тут же бы вышибли с работы, если бы это стало известно, но она не побоялась.
Помню, как-то встречаю на улице заведующего литературной редакцией ТВ Володю Лаврова, моего соученика по Университету, и он меня спрашивает: «Ты не видел передачу об Антокольском?» Я говорю: «Нет». – «Очень жаль – учился бы сценарии писать». А это был мой сценарий (смеется).
В то время и выручал меня театр. У меня были договора с большинством ленинградских театров. Это тоже было довольно смешно, потому что пьесу мою никто бы поставить не дал. Театр заключал со мной договор, я писал пьесу, получал аванс, потом ее тут же запрещали, а аванс оставался мне. А в театре на Литейном вечно было бедственное положение: к ним зритель не ходил, и я написал для них абсурдную комедию, довольно смешную, во всяком случае, когда я читал, труппа очень смелась. Худсовет принял эту пьесу, но ее тут же запретили к постановке. Но мне уже осталось 60% гонорара. В общем, театр давал мне какие-то заработки. Но я так и не стал драматургом: советская власть мои поползновения решительно пресекла, и за это я ей благодарен.
Яков Гордин и Фазиль Искандер
Новое время – политика и «Звезда»
Через четыре года запрет на публикации сняли, и у Гордина вышла в свет та самая книга стихов. Начиная с середины 70-х годов писатель много публикуется в толстых журналах. В 74-м году в журнале «Звезда» выходит его «Гибель Пушкина», неоднократно переиздававшаяся в последующие годы. На следующий год – документальная повесть о Толстом. Издательство «Советская Россия» выпускает книгу «События и люди 14 декабря», которую позже, уже в конце 80-х годов, писатель превращает в еще более значительный труд «Мятеж реформаторов». Декабристами Гордин начал интересоваться еще в 60-е годы и с тех пор возвращается к этой теме постоянно. В 89-м году увидела свет еще одна большая книга о Пушкине «Права на поединок», в которую он включил несколько глав о дуэлях. Затем публицист расширяет дуэльную тему и в 90-е годы выпускает новую книгу «Дуэли и дуэлянты». В 1986, не прекращая свою литературную деятельность, Яков Аркадьевич неожиданно включается в политическую борьбу.
- Был грех. Тогда я считал, что это нужно. Году в 87-м в Литгазете вышло большое интервью, которое брала у меня Слава Торощина. Занятно его теперь перечитывать. Оно была довольно оптимистичным, хотя я никогда не считал, что перед нами открываются райские кущи. Тем не менее, 1987–1988 были славные годы, пока не было больших потрясений, и в магазинах еще были продукты, а выборы в Союзе писателей, в отличие от выборов политических, были действительно демократичными. Они проходили тайным голосованием, и очень часто результат получался не тот, который хотел обком. В 1989 году в результате таких бурных перевыборов почти целиком сменилось Правление и секретариат, и я, к своему большому изумлению, оказался одним из секретарей СП. Но был им очень недолго. Однако успел провести собрание, на котором мы поддержали кандидата в депутаты тогда Ленсовета Алексея Ковалева. Он это помнит. Потом я был членом политсовета сначала Демократического выбора России, а потом СПС. Я довольно много писал тогда политических статей в газеты «Час пик», «Невское время», «Литератор».
А с журналом «Звезда» произошла тогда забавная история. Многие толстые журналы – «Знамя», «Октябрь», «Новый мир», «Нева» стали печатать то, что раньше не печаталось. А «Звезда» заняла совсем другую позицию. Главный редактор «Звезды» Георгий Константинович Холопов – это был солдат партии, и первый его заместитель, подполковник госбезопасности запаса Петр Владимирович Жур – непростой человек, он знал французский язык, занимался Шевченко, так вот они решили, что вся эта гласность ненадолго: перебесятся, и все вернется на круги своя. И вот эти все, которые сейчас безобразничают, им-то мало не будет! А мы окажемся в полном порядке. Поэтому они вели себя тихо, не позволяя ничего публиковать, что, в конце концов, возмутило коллектив редакции, и большинство ее членов написали в газету «Известия», что пора это безобразие прекращать. Тогда Холопов решил пожертвовать Журом и уволил его, а потом и сам ушел. И на общем писательском собрании – это был первый случай, когда не назначали из ЦК – выбрали Геннадия Философовича Николаева, очень порядочного человека и неплохого прозаика. К сожалению, Гена живет в Германии. А тогда он предложил мне занять место первого зама. Это было, по-моему, в 1989 году, еще была советская власть, и ему пришлось долго бороться с обкомом партии, поскольку репутация у меня была плохая. Но в конце концов мою кандидатуру приняли. А в 1991 году Николаев ушел на пенсию, и мы с Андреем Юрьевичем Арьевым разделили этот пост пополам. И вот уже прошло почти 30 лет. С ума сойти…
Яков Гордин и Андрей Арьев на праздновании 95-летия журнала "Звезда"
Уже при Николаеве «Звезда» изменила редакционную политику и стала печатать Сергия Булгакова, Бердяева и других религиозных философов, чьи труды присылали Гордину из эмиграции. Тираж и популярность журнала быстро выросли.
- В конце 80-х годов журнал выходил трехсоттысячным тиражом, потом тираж стал падать, и в середине 90-х достиг десяти тысяч. А в 1992 году инфляция съела все деньги, и подписных средств хватало всего на два номера. Положение спас Егор Тимурович Гайдар, который несмотря на тяжелое состояние экономики выделил деньги для поддержки всех толстых журналов. Все равно этих денег не хватило, и мы выпускали иногда сдвоенные номера. Но журналы не погибли, и с 1993 года все вошло в свою колею. Однако библиотеки нищали, а с 2014 года их вообще перестали финансировать.
Конечно, сегодня высокие тиражи уже не нужны, но толстые журналы весьма востребованы. По сию пору в литературу люди приходят через журналы. Вон, посмотрите, какое количество рукописей лежит в отделе прозы. Казалось бы, сейчас все можно бесплатно опубликовать в интернете, а люди хотят опубликоваться в журнале. Потому что они понимают, что интернет – это пространство без критериев.
Когда меня года полтора назад пригласили на передачу "Место встречи - Невский, 70" в Дом журналиста, я рассказывал, что нам помогают выходить три московских фонда. И, благодаря им, до конца прошлого года мы еще жили неплохо. В этом году из них остался только один.
В этом месяце мы выплатили только половину зарплат сотрудникам, потому что надо было выпустить очередной номер. Есть замечательный выход, который я пропагандирую уже давно. Если бы школьные библиотеки подписывались на журналы, если бы им дали целевые деньги на эту подписку, а у нас в городе около семисот школ, это урегулировало бы ситуацию. Мы надеемся, что эта мысль дойдет до сознания наших властей.
Должен признаться, журнал отнимает у меня столько времени, что чрезвычайно мешает моим личным творческим планам. Последняя моя книга – большая двухтомная биография Ермолова – вышла в 2012 году. С тех пор были только переиздания. Это редкий случай, потому что у меня книги выходили довольно регулярно. Но я собираюсь взять длинный отпуск за свой счет и написать все, что давно задумал: небольшую концептуальную книгу о Петре I и биографию Петра I для ЖЗЛ. А это довольно серьезная и длинная история.
В то время, когда «Звезда» находится на грани выживания, и все помыслы издателя направлены на то, чтобы решить финансовые проблемы, Яков Гордин получает премию конкурса «Золотое перо» «За вклад в развитие журналистики».
- Награда была неожиданной, но приятной. Я считаю, что некоторые заслуги перед журналистикой у меня есть. Точно так же я не ожидал премии «Книжный червь», которую мне вручили тоже совсем недавно на Международном книжном салоне. Как говаривал Алексей Максимович Горький, «всем хорошим я обязан книге». А я обязан книге всем вообще – и хорошим, и нехорошим. Я был, да и остался очень книжным человеком.
Яков Гордин на вручении награды в номинации "За вклад в развитие журналистики" конкурса "Золотое перо"-2018
Все материалы рубрики "ЖЗЛ: Золотое перо"