Прощай редакторская диктатура!
В завершающей главе воспоминаний журналиста, заслуженного работника культуры РФ Александра Травина о годах работы в "Ленинградской правде", о людях и событиях 60-х, 70-х, 80-х годов, которые публикует SPbSj, рассказывается и о кадровом вопросе, и о критических статьях, и о том, как автор покинул вначале главную городскую газету, а затем и журналистику, перейдя на работу в Смольный.
Работал я в "Ленинградской правде", и работал. Шаг за шагом поднимался по ступеням, стал специальным корреспондентом. Таким же, как маститые Юрий Стволинский и Борис Чертков. 
Должность самая престижная для пишущего журналиста. Максимум творческой свободы. Был в ней, кстати, ещё один существенный плюс. В редакции не поощрялось, когда сотрудники писали в сторонние издания. На появление же публикаций спецкоров в других СМИ смотрели сквозь пальцы. Естественно, они были и у меня. Даже книги выходили в "Лениздате". Меня уже знали на предприятиях и в структурах власти, Союз журналистов регулярно направлял в организуемые им поездки по стране. Вроде бы, ничего другого и не нужно.
Но однажды задумался: Стволинский работал спецкором с середины пятидесятых годов и до конца жизни, Чертков тоже. Почему не поднимались выше? Ответ простой: им этого было не надо, они занимали в "Ленправде" именно свои места. Без статей, очерков, репортажей Стволинского и Черткова газетные полосы, несомненно бы, опустели. Кроме них так выпукло и разносторонне поднять тему, таким безупречным языком донести её до читательской аудитории мало кто мог.
Возникло предположение, а если дело в другом? Редактор "Ленинградской правды" М.С.Куртынин ставил на ответственные должности, скажем, завотделом, своих молодых штатных сотрудников и прямо-таки пестовал их, делая на них ставку (Игорь Чурин, Борис Грищенко, Вадим Зубарев, Владимир Невельский). Сменивший же Куртынина А.К.Варсобин предпочитал выдвигать на повышение не редакционные кадры, а людей со стороны, из других изданий. Сразу скажу, все они были хорошие журналисты и организаторы дела, но, что называется, с корабля на бал – этого из основного костяка "Ленправды" не все понимали.
Освободилось место заведующего одного из отделов. К Варсобину в кабинет пришёл молодой, но очень перспективный сотрудник.
- Андрей Константинович, - без предисловий спросил он, - могу я рассчитывать на эту должность?
- Нет, - так же прямо ответил редактор.
Понимай, дескать, рано ещё, опыта не набрался. Но самое любопытное, что поставил на должность заведующего такого же молодого (ну, может, чуть постарше) сотрудника "Смены", где и сам когда-то работал. Сам собой напрашивается пример. Другой руководитель, редактор "Комсомольской правды" Г.Н.Селезнёв, не побоялся, что молодой корреспондент "Ленправды", о котором идёт речь, не справится с новыми, очень серьёзными обязанностями и назначил его специальным корреспондентом по республикам Средней Азии. Затем, уже в "Правде", тому же сотруднику доверили Новосибирскую область. Работать в таких значимых для страны регионах – это совсем не то, что управлять отделом.
Два редактора крупных изданий… Но один верил в творческий потенциал журналиста, другой полагал, что "нет пророка в своём отечестве". Подобные назначения на руководящие должности происходили в "Ленправде" не однажды. Хотя, если посмотреть иначе, кто из читателей знал фамилии заведующих отделами или заместителей редактора? А вот имена Яна Стругача, Киры Григорьевой, Якова Пановко, Евгения Соломенко, Михаила Эстерлиса и многих других были у всех на слуху.
Снова вернулся к своим размышлениям: сотрудничать с "Ленинградской правдой" начал уже с первого курса факультета журналистики ЛГУ, сразу затем работа в штате, и мне, спустя какое-то время, стало казаться, не пересиживаю ли я в газете. Так что же мне надо? Решил, что хочу перемен. Оказалось, о них думал не только я.
В те годы у генсека Л.И.Брежнева появился аппарат помощников. Сразу же их завели себе секретари обкомов и горкомов. Как правило, помощниками брали журналистов. Из "Ленправды" очень скоро ушел к первому секретарю обкома партии Г.В.Романову корреспондент отдела партийной жизни Вадим Зубарев, а затем ещё одним помощником первого стал Виталий Михайлов, заведующий промышленным отделом.
Их пример взбудоражил коллектив: и должность перспективная, с дальним прицелом, и зарплата намного выше, чем оклад в газете вместе с гонорарами. Кое-кто изо всех сил стремился попасть в Смольный: где нужно и не нужно ставил в публикациях фамилию ответственного партийного работника, старался чаще попадать ему на глаза. О таком повороте событий применительно к себе я даже не думал. В партию вступил поздно, в тридцать лет (стало быть, партийный стаж недостаточен): в "Ленправде", органе обкома КПСС, нельзя было быть беспартийным. Однако, в конце концов, я и сам оказался в Смольном. Каким образом? Об этом чуть позже.
Всеми этими мыслями я поделился со своим приятелем из "Вечернего Ленинграда" Семёном Жителевым.
- Знаешь, иди к нам, - посоветовал он, - как раз освободилась должность заведующего отделом промышленности.
- Жаль покидать "Ленправду".
- А ты подумай: уйдёт на пенсию Гуренков, редактором станет Майоров, ты займёшь его место, а дальше, как пойдёт.
- А писать самому? Заест рутина.
- Ну и пиши, сколько хочешь. Женя Вистунов, когда был заместителем редактора, писал много, и рутина ему не мешала.
С этими словами Жителев куда-то исчез.
- Ты зачем подослал ко мне Семёна? – начал в своей манере Майоров. – Мог бы и без него зайти.
- Никого я не подсылал. Зато узнал, что никому не перебегаю дорогу.
Итак, прощай этаж третий, где располагалась "Ленправда"; здравствуй этаж второй, который "Вечёрка" делила со "Сменой"! Встретили меня в новом коллективе хорошо. Ведь все мы были знакомы-перезнакомы. Но чувствовалась и нотка удовлетворения: ага, и из "Ленправды" уходят. К бывшему ленправдисту Николаю Милашу присоединился завотделом Травин.
"Вечерний Ленинград" - газета, специфическая, новостная. Освещала различные аспекты жизни города, много внимания уделяла социальной защите людей, публиковала материалы о народном образовании, культуре, спорте. Но подлинным коньком "Вечёрки" были очерки на темы морали и нравственности. С ними блистательно выступали Полина Соловей и Галина Невзорова. С большим знанием дела работали Олег Носов, Валентин Семёнов, Семён Райкин, Григорий Зеленин. По вечерам, в общественном транспорте, в руках пассажиров только эту газету и можно было увидеть.
В промышленном отделе работали Борис Мисонжников, Юрий Ермолин, Григорий Изранцев, Михаил Кушнир. Журналисты способные и активные. Но крупных проблем отдел не затрагивал. Писал о передовиках соцсоревнования, новаторах и изобретателях, об освоении на предприятиях бытовой техники (или, как тогда говорили, товаров широкого потребления). Критических выступлений практически не было.
Мне хотелось большего. Школа "Ленправды" брала своё. Начал ставить сотрудникам более серьёзные задачи, энергично правил их материалы. Писал и сам, в той манере, к которой привык. И тут столкнулся с непониманием. "Зачем нам проблемные и критические материалы? Мы - не "Ленправда". Наша задача – фиксировать события, а не давать им оценку" - звучало на редакционных летучках.
Надо сказать, что демократии в "Вечёрке" было побольше, чем в "Ленинградской правде". На тех же летучках сотрудники не стеснялись критически отзываться о деятельности своих руководителей. Если возникали вопросы, требующие внимания редактора М.Н.Гуренкова, к нему всегда можно было зайти и спокойно обговорить всё, что беспокоило журналиста. Секретариат во главе с Валентином Грачёвым обязательно учитывал мнение пишущих сотрудников: скажем, где лучше сократить текст, а где не следует, как поинтереснее расположить материал на полосе.
Тем не менее, я снизил обороты. Однако долго не понимал, почему позицию "Мы – не "Ленправда", нам этого не нужно" разделял заместитель редактора Валентин Майоров.
- Слышал, что говорят на летучках сотрудники? Надо больше информировать, а не вязнуть в глубинах проблем, - и добавил, - что позволено Юпитеру, не позволено быку.
- Это почему же и кем не позволено?
Майоров указал пальцем вверх.
- Ну, тогда послушай, - и я рассказал Валентину одну поучительную историю, в которой, работая в "Ленправде", оказался главным героем.
"Ленинградская правда", если для этого были основания, могла критиковать любое промышленное предприятие, но только не ЛОМО, "Светлану", Ижорский завод. Их так и называли – неприкасаемая троица. Считалось, что на этот счёт было указание обкома.
И вот однажды заведующий промышленным отделом "Ленправды" Виталий Михайлов знакомит меня в своём кабинете с тремя молодыми инженерами Ленинградского оптико-механического объединения:
- Послушай, что они говорят.
А говорили они о вопиющих недостатках в одном из производств ЛОМО, в том, где выпускали фотоаппаратуру (помните знаменитую камеру "Смена"?).
- Напиши об этом, - предложил Михайлов.
Я замялся: это же ЛОМО, это генеральный директор, дважды Герой Социалистического Труда М.П.Памфилов, авторитетнейший человек во всей отечественной индустрии!
- Нам же головы оторвут за это. Надо бы согласовать сначала.
- Не бойся. Если что, отвечаю я.
Побывал в ЛОМО и написал критическую статью "Три грани специфики". Когда вышел номер с этой публикацией, ждал, что последуют гром и молнии. Ведь о ЛОМО в нелицеприятном ключе ни до меня, ни после никто не писал; это было впервые за всю его историю. Однако бури не последовало. Соответствующий отдел обкома даже одобрил публикацию. Стало быть, не было никаких указаний? Сами себя напугали, наложив на объединение табу? Скорее всего, именно так.
- Ты к чему мне это рассказал? – спросил Майоров.
- К тому, что нужно писать очерки о лучших рабочих Ленинграда. Давай делать это вместе.
Валентин, видимо, соскучился по перу и, подумав, согласился.
Мы начали еженедельно, занимая целую полосу, публиковать очерки. Критики на летучках поубавилось. Видимо, поняли, что это важно. Позже, собрав эти публикации и сделав необходимые добавления, мы выпустили книгу "Главное дело – твоё!". Однако циклом газетных очерков мы разворошили застаревшую проблему ленинградской журналистики.
Приходит в редакцию Герой Социалистического Труда, токарь завода строительного машиностроения Евгений Моряков:
- Ребята, вы сделали большое дело. Побольше бы такой публицистики о рабочем классе. Подавайте эту серию очерков в Союз журналистов на конкурс.
- Вот и скажи это Гуренкову.
Моряков тут же отправился к редактору. Гуренков, выслушав жаркую речь Евгения, только крякнул: "Там все награды уже давно расписаны". Подавать цикл очерков в Союз журналистов "Вечёрка" не стала.
Дело в том, что в те годы председателем Ленинградского отделения Союза журналистов СССР всегда назначался редактор "Ленинградской правды": на моей памяти, сначала М.С.Куртынин, после него – А.К.Варсобин. Оба, разумеется, отдавали предпочтение своим сотрудникам. Их слово было решающим. Конечно, получали награды и корреспонденты других изданий. Но делалось это дозированно, выборочно. Не нравился чем-то журналист председателю Союза, ни за что не станет лауреатом премии.
Хорошо, что сегодня нет редакторской диктатуры, и практика предпочтений ушла в небытие. Есть у нашего Союза журналистов Санкт-Петербурга и Ленинградской области справедливый конкурс "Золотое перо" с объективным обсуждением поданных редакциями материалов, с высказыванием оппонентами без оглядки на всемогущих редакторов своих мнений и предложений.
В "Вечёрке" я пробыл недолго, года полтора, и реализовать свои планы в полной мере не успел. Может, и к лучшему. Потому что мои коллеги были во многом правы. У каждой газеты есть своё место в нише, свои традиции и пристрастия, свой стиль, свой уклад редакционной жизни. Ломать их не следует, но учитывать надо. В конце концов, тот, кому хотелось чего-то другого, мог уйти ну хотя бы в ту же "Ленправду", как это сделали Александр Ожегов (на фото слева) и Виктор Кошванец, прекрасно проявившие себя на новом поприще. Но открывалась новая страница моей жизни.
В один из летних дней 1985 года в двенадцать часов дня в кабинете раздался телефонный звонок:
- Здравствуй! Чем занят? Это Герасимов.
Еще до того, как прозвучала фамилия, я сразу узнал голос секретаря обкома партии по промышленности. С Анатолием Николаевичем Герасимовым доводилось не раз встречаться на предприятиях. Человек очень авторитетный и компетентный.
- Идёт выпуск номера. Сдаю материалы.
- Освободишься, сразу же приезжай ко мне.
- Буду через два часа.
Мог бы и раньше, но ведь надо заехать домой и сменить джинсы и рубашку с коротким рукавом на деловой костюм.
Во время встречи Анатолий Николаевич расспрашивал меня, как работается, какие планы на дальнейшее. При этом выяснилось, что он хорошо знаком с моими публикациями в "Ленправде", читал мою книгу "Атомный контур" (публицистика, связанная с развитием атомной энергетики в регионе), знал даже о недавней поездке в Финляндию, где я, как и остальные члены группы, продал в Хельсинки бутылку водки.
- Не хочешь ли поработать со мной? – задал главный вопрос Герасимов. - Моим помощником.
Как ответить? Можно было уклониться от определённого ответа, но делать этого не стоило. Моя кандидатура наверняка уже была согласована: примут ещё за ломаку или, того хуже, непонимающего оказанного доверия, специфики текущего момента. Но важнее всего было то, что работа с Герасимовым означала приобретение нового опыта, расширение кругозора, более масштабный взгляд на происходящие события. Так, не думая, не гадая, оказался в Смольном, где, действительно, и "приобрёл", и "расширил", и обзавёлся новыми связями в Ленинграде и в Москве.
Наступила перестройка, а за ней годы разрушительного реформирования страны. Но школа "Ленинградской правды", школа ленинградской журналистики позволили и мне, и моим коллегам, собратьям по перу, найти своё достойное место в новых реалиях, принять активное участие в возрождении новой России.
Послесловие автора к циклу "Вспоминая Ленправду"
Последняя точка поставлена. Надеюсь, уважаемые читатели, мои рассказы помогли вам почувствовать атмосферу работы ведущего печатного издания Ленинграда, больше узнать о людях, создававших газету, о специфике журналистского труда в те далекие, замечательные годы.
Горжусь, что был вместе с лучшими из лучших, с теми, кто своим талантом, мастерством, непревзойденным профессионализмом изо дня в день шел к людям, жил их интересами, интересами страны. Многому научился у своих товарищей по перу. Без этих людей, без "Ленинградской правды" с ее принципиальной, бескомпромиссной позицией, жесткими требованиями к сотрудникам вряд ли можно было успешно выдержать испытание жизнью, как бы она ни складывалась впоследствии.
Было же в ней много чего: новые, порой весьма неожиданные для журналиста места работы, новые коллективы, новые и ответственные задачи. Оплошать было никак нельзя. Закалка "Ленправдой" очень помогла и многим моим коллегам по тем или иным причинам поменявшим профессию. Даже в разнузданные годы так называемого реформирования они нашли свое достойное место в жизни.
Читать часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6
Фото из личного архива автора и книги "МЫ"